220 градусов по Кельвину

Автор: Эдуард Белкин (Аяврик)

Я идиот. Самоуверенный дебил. Клинический имбецил с синдромом Дауна. Даже затрудняюсь подобрать объективный диагноз. Впрочем, это ничего не изменит. Я уже труп. Вернее, скоро им стану.

Большинство погибших на дороге не успевают осознать фатальность своей ошибки, бац – и их уже нет. У меня же в наличии целая куча времени. Часов двенадцать. Дураки умирают первыми – эта сентенция для меня сейчас очевидна до спазма в горле и пустоты в груди. Ледяной пустоты…

*****

Уренгой в переводе с ненецкого звучит как «гиблое место», по-русски говоря – Жопа. Есть ещё и Новый Уренгой; видимо, одной Старой Жопы аборигенам-экстремалам недостаточно. Истинность моих выводов подтверждает уличный термометр на левом зеркале КамАЗа; обычного спиртового столбика не наблюдается, он скукожился красным головастиком на самом донышке прибора, даже не пытаясь достать до шкалы. Сколько там, пятьдесят три? Пятьдесят пять? А ещё ветер. Северный ветрище. Метров пятнадцать, если не двадцать. От синоптиков иной раз можно услышать: «Ветер – три метра в секунду, температура воздуха минус пять; ощущается, как минус девять». Вот совсем не интересно, как ощущается минус пятьдесят при ветре двадцать.

За рулём КамАЗа впечатления тоже не из приятных: привод сцепления почти замёрз, педаль выжимается с трудом – как бы не лопнул шланг; рычаг коробки будто увяз в загустевшем гудроне, делитель так вообще лучше не трогать: пока воздухом продавит поршень включения – машин уже остановился. С тормозами всё плохо: чуть тронешь педаль – колёса юзом, отпустишь – лишь через минуту пружины провернут тормозные кулаки в окаменевшем литоле. Неизвестно, как себя поведут в такой мороз все эти резинки-пластмаски-клапаночки пневмосистемы, поэтому пользоваться ручником тоже боязно.

Но самое скверное – холодно. Стоит лишь на минуту остановиться – двигатель моментально остывает, и даже в закрытой кабине ледяные сквозняки обжигают лицо и руки. Машина новая, но ощущение такое, будто дверей нет вовсе. Ветер продувает кабину насквозь, через двойные уплотнители; и дело вовсе не в криворукости производителей, просто не предназначена данная модель для таких условий.

Вообще-то машина простая и тёплая, кабы не ветер. Радиатор при нужде можно закрыть картонкой; вентилятор, чтобы не болтался вхолостую, привязывают обычной ниткой. Двигатель нагреется – гидромуфта включится – нитка порвётся; к весне весь вентилятор как в паутине. Но сейчас даже этот лайфхак не работает. Без нагрузки движок, увы, греться не хочет.

Что радует – это традиционно качественная солярка, температура помутнения – минус пятьдесят пять; то есть именно сейчас в дизтопливе начнут появляться мелкие парафиновые кристаллики, способные впоследствии наглухо забить фильтры двигателя. И вот тогда – всё… Но пока более-менее терпимо. Топливо поступает, воздух есть – что ещё нужно дизелю для нормальной работы?

Зимой на севере темнеет рано, и если бы не погодный форс-мажор, то в Надыме я был бы ещё до полуночи. До него каких-то двести пятьдесят километров, но ехать в ночь да в такую погоду откровенно боязно. Ночевать возле выездного поста – холодно, пытаться уснуть – бесполезно. Решил ехать – так теплее.

Гаишник в тулупе, пятясь против ветра , прокричал:

— Далеко собрался?

— Да хотя бы до Пангод, командир; мёрзнуть мочи нет!

— Соляра хоть нормальная?

— Местная, «Арктика».

— Тогда удачи!

Гаишника будто уносит порывом ветра. КамАЗ, буксанув сцеплением, уползает в глухую ледяную темень.

******

Кто бывал на сибирском Крайнем Севере, тот знает – лесов там по большому счёту нет. Ну не считать же лесом десятиметровые жердины с ветками, торчащие из снега метрах в пяти друг от друга. Неуютно им расти на песке да в таком климате; лесотундра, одно слово. Казалось бы, от ветра подобная растительность защищает слабо, но на прогалинах, где нет вообще ничего, машину заметно сносит. Замёрзшие колёса лупят по стыкам, КамАЗ скачет тыгыдымским мерином. Здесь почти все дороги такие – бетонные плиты лежат прямо на песке; со временем они расползаются, тонут, задираются кверху – тогда их перекладывают. Как правило. Эта трёхплитка – три плиты в ширину – вполне приличная, до потолка не подпрыгиваю. На ходу в кабине заметно теплее, даже уши не мёрзнут. До Пангод каких-то полста вёрст, через час уже буду на месте. Знаю там отличное место с глухой стеной; вот там и спрячусь от этого жуткого, мерзкого, противного ветра…

*****

Вот зарекался же ничего не планировать! Прекрасно же знаю, что все сценарии имеют обыкновение рушиться ко всем чертям. А вот особо опытные иксперды по выживанию утверждают: случается именно то, чего больше всего боишься. Если они до сих пор живы и способны давать советы, то это воистину бесстрашные люди. Я вот переживал, что в минус пятьдесят возникнет желание поискать сортир, но случилось другое. КамАЗ перестал ехать. Он не встал как вкопанный, он продолжал катиться, замедляя темп, и бетонные стыки всё реже, всё ленивее бумкали по колёсам. Передача выскочила? Тяга педали отвалилась? С немалым трудом вытягиваю рычаг, кое-как нахожу нейтралку. Немудрено: километровый привод до коробки, все опоры тщательно забиты окаменевшей смазкой. Движка толком не слыхать, но тахометр упорно ползёт к нулю. Дгдрыммм… Не, это не тяга, не передача. Это похуже. Это что-то с топливом. И как вовремя – ночь, мороз, ветер, и до жилья полста вёрст. Помнится, у Высоцкого в песне было подобное, но без мороза. К тому же движок работал. Чёрт, чёрт! Надо же, невезуха…Так, стоп, отставить панику! Спокойно! О плохом не думаем, дышим глубже! Дгдрыммм… Движок, грохоча и судорожно сотрясаясь, чуть набрал обороты, но тут же сдулся. Дгдрыммм… Хорошего ничего нет, думать не о чем. Дгдрыммм… Надо сообразить, что случилось. С забитыми фильтрами движок работает ровнее, хотя и обороты не развивает, значит, на фильтра грешить не будем. Да и не забиваются они моментально. Скорее всего, воздух в топливной системе. Есть слабое звено, о котором, как водится, вспоминаешь лишь в критический момент; этакие до боли знакомые грабли в тёмном сарае. Это так называемый сепаратор, топливный отстойник для отделения воды, буде она вдруг появится в баке. Девайс сугубо летний, поэтому камазисты с мозгами отключают его на зиму, соединив трубки напрямую с помощью шланга. А я, который без мозгов, этого не сделал. Забыл или не успел – уже неважно. От мороза резиновое уплотнение превратилось в каменное и ничего уже не уплотняет. Через тонюсенькую щель воздух попадает в топливопровод, и к насосу приходит уже солярочная газировка. Эта полужидкость сжимается плунжерами, пружинит, но поступать в форсунки не особо желает. Убери ногу с педали – мотор тут же зачахнет, и тут уж без вариантов. Поэтому я упираюсь в педаль занемевшей ногой и держу, держу… и что дальше?

Дальше – надо как-то чиниться. По тёплой погоде – вопрос трёх минут: откручиваем гайки с отстойника, надеваем кусок кислородного шланга, прокачиваем систему, запускаем движок. В минус пятьдесят задача сильно усложняется: руки мёрзнут, шланг не гнётся, хомуты не зажимаются, батарейки не крутят. А с чего им крутить, когда в банках почти летний электролит; это северяне льют на зиму чуть ли не чистую кислоту… Дгдрыммм… Вот что мне мешало ещё осенью взять ключ и открутить пару гаек? На тёплую зиму понадеялся, профессионал хренов? На качество от КамАЗа? «Машина новая; не тронь её, и она тебя не подведёт»? Устаревшая концепция.

Мы в своём легкомыслии редко думаем о том, насколько зависимы от нами же придуманной техники; на каком тонком волоске висит не только привычный уклад жизни, но и сама жизнь. Речь даже не об украденной террористами боеголовке, не о потёкшем реакторе АЭС или взбесившемся военном спутнике. Гораздо больше жизней уносят банальные ошибки апломбистых рукожопов, которые недокрутили, недосмотрели, попутали разъёмы, залили не то или не туда. Потом – если выживут -они будут казнить себя, их судьбы будут поломаны, их даже назовут убийцами… На северах каждую зиму кто-нибудь да замерзает; бывает, целыми бригадами. Ехали на вахту, машина сломалась… Крайний, как правило, водила; его и назначают главным злодеем. Мне проще: сам накосячил – сам заплатил.

Ладно, хватит стонать, займёмся самоспасением. Что мы для этого имеем? Газовый баллон, десять литров, полный. Лежит в ящике под телегой. Его, чтобы пошёл газ, нужно сперва отогреть. Косяк, однако. Надо было в кабине держать, но знать бы прикуп… Отпадает. Второй вариант : что-нибудь поджечь. Из того, что способно гореть, имеем: солярка в баке, куча резиновых колёс и много деревяшек вдоль дороги, которые ещё надо срубить. Вышеупомянутые иксперды легко нашли бы выход: облили запаску соляркой и подожгли. Ага-ага. Соляру, кстати, надо тоже как-то слить, и запаски прикручены каждая на два болта. Шланг для слива как обычно, скручен кольцом, и разогнуть его, не поломав, не получится; напомню: минус пятьдесят с ветром. Отогреть в кабине? Здесь сейчас всего градусов на десять теплее, чем на улице. А несколько сантиметров сплошной резины и летом-то гореть не особо хотят. Это я о запаске. Ну и главное: даже в минус сорок в ведре девяносто второго можно смело тушить факел. Можете проверить. А тут – солярка, ветер, мороз… Но нужно пытаться что-то делать; пока работает движок – пусть кое-как, пусть с перебоями – надежда есть… Почему-то вдруг вспомнились сиамские близнецы. Если один умирает, то второму тоже недолго… Я, как тот близнец, всё понимаю, и, холодея от неотвратимости, наблюдаю за агонией брата, моля всех богов и надеясь на чудо…

*****

Двигатель, конвульсивно дёрнувшись, звякнул железными потрохами и умолк. Ураган, будто обрадовавшись новой жертве, завыл, засвистел, раскачивая умерший грузовик. Вот и всё. Чудеса – это в сказках… Горло вдруг перехватило, сжало невидимой удавкой; тело бессильно обмякло на сиденье, будто из него вынули все кости. Вот и всё… Кабину мгновенно выстудило, и пар от дыхания, казалось, превращается в ледяные кристаллики прямо на губах, не успевая вырваться наружу. Скорее, по привычке, чем по желанию, повернул замерзающими пальцами ключ в замке. Свет в кабине померк, стартер с натугой крутанул раз, другой, и беспомощно затрещал соленоидом. Что ж, ожидаемо. Оцепенение прошло, навалились слабость и безразличие. Неуклюже достал из пачки сигарету, замёрзшую зажигалку сунул под мышку – там пока ещё тепло. Задумался.

Говорят, телу замерзать не больно; мало того – тепло и приятно. А вот душа – улетит куда-то или останется на земле, вселившись в новое тело? Если верить индусам и Высоцкому – останется, и моя следующая инкарнация – баобаб. Африка, саванна, львы, бегемоты… Тыща лет романтики…

А ещё говорят, перед смертью вспоминается прожитая жизнь. Традиция такая, или подсознание пытается выяснить, где именно накосячил его носитель… Нет, надо вспоминать хорошее: жену, детей, родителей. Выполнил ли своё предназначение на земле. Интересно, я выполнил? Знать бы ещё его, это предназначение… Дом – в смысле квартира – есть; сын растёт; а вот с деревом… дерево-дерево… Ах, да, баобаб – это же дерево! Тогда всё в порядке, программа выполнена, можно, значит, помирать. Только вот почему так жарко, аж в пот бросает… Про такое я нигде не читал; всем известно – мёртвые не потеют. Или потеют? Или я не мёртвый? Надо срочно открыть глаза и всё выяснить.

Открываю. Темно. Нет, не совсем темно – справа внизу светится зелёным приборная панель. Двигатель бухтит на средних оборотах. Жарко и душно. Мне что, всё приснилось? Или снится, что я сплю? Пошарил вокруг – лежу на спальнике под ватным одеялом, сверху – тулуп. Вылез, отодвинул шторку. Градусник показывает нереальные плюс два. Надо же, не обманул бородатый… Фонари, лукойловская заправка… Когалымская объездная – вот где я! Я не замёрз, машина не заглохла, я добрался до Надыма! Это всё кошмарный сон… Обалдеть, как реалистично, чуть не помер от таких сновидений. До сих пор душа в пятках…

Нет, всё-таки жить – это хорошо! А жить без стрёмных приключений – ещё лучше.

*****

Ближе к обеду ветер успокоился, градусник начал оживать, добравшись до отметки «-30». Резкое потепление, ага. Выгрузили быстро. Надымский прораб, ярко румянясь сквозь светлую бороду и позвякивая сосульками на усах, жизнерадостно гудел: «Полтинник здесь в порядке вещей! А вот завтра к вечеру до нуля обещают, на юге вообще плюс три!» – на юге Ямала, надо понимать. Не Андижан, но где-то рядом. – «Поганый, конечно, климат, но мы…» – и вдруг замолк, уставившись куда-то за кабину.

Я знаю, куда он смотрит. Рядом с топливным баком, отодвигая на задний план весь камазовский технодизайн, белеет нечто бесформенно-продолговатое размером с голову, с недоразвитыми щупальцами кривых потёков, похожее на рахитичную медузу. (Я никогда не видел рахитичных медуз, но несомненно – они из одного кошмара с беременными кенгуру).

На немой вопрос прораба я скромно ответил: «А это моё ноу-хау… Передовые нанотехнологии в области герметизации топливопроводов в полевых условиях Крайнего Севера». И поведал ему о своей ночной эпопее, после чего он, похрустев сосульками, резюмировал: «Дурак, конечно. Но молодец». Да ладно, сам знаю… Как не дурак – в лютый мороз да в одиночку попёрся чёрт знает куда. А молодец –заклинил педаль отвёрткой и поливал дырявый сепаратор почти застывшей водой из канистры. На её стенках изнутри уже намёрз лёд в палец толщиной, но всё же хватило, чтобы залепить коварную щель. Чуть без рук не остался. Непростое это дело – попасть струёй на ветру в нужное место. Мужики поймут.

Тягач загнали в тёплый бокс, подули мощным калорифером, и несчастная медуза, исходя слезами, растеклась на бетонном полу. Открутил трубки, напялил шланг с хомутами – теперь, спасибо надымчанам, всё как у людей. Можно и домой собираться.

*****

Я редко вспоминаю эту давнюю историю; видимо, мозг старается не грузить сам себя отрицательными эмоциями. Я мог бы запросто остаться там навечно, но не остался; повезло, наверное. Кому-то везёт найти клад, обрести талант, повстречать судьбу; ну а мне – вот так. Залез в интернет, и оказалось, что для многих везение – синоним счастья. Вот любит человека фортуна – и он счастлив безмерно. Выиграл миллион – счастье; встретил свою любовь – счастье; остался жив – счастье; умер без мучений – …вроде тоже оно. Счастье как бы… Всё зависит от весов, на которых мерять, а это Очень Большая Философия.

А мне и такого везения довольно. А уж счастья – тем более.

17 Comments

  1. Невероятно круто! Сюжет, фактура, детализация…аж сам подмерз немного…Эдуард, если когда-то выйдет сборник рассказов, я чур первый за автографом!

    1. Спасибо, Володя. Если когда что и выйдет, то в одном экземпляре и в рукописном виде. Обязательно подпишу: «Самому тонкому ценителю моего таланта».)))

      1. Насчет «самого тонкого» я очень сомневаюсь..:)))

  2. Чет и мне окрошка из холодильника не лезет. Холодно как то стало.

    А вообще круть и история, и финал, и как сочно описано все.

    1. Вопче хотел Артёма попросить, чтобы в декабре выложил. Тогда бы даже Хитрилла не завёлся))

      1. Когда читал рассказ поймал себя на мысли, что пересматриваю старый фильм с Н.Крючковым «72 градуса ниже нуля» (https://www.kinopoisk.ru/film/46801/)

        Сюжет чем то похож. Кто не смотрел очень рекомендую.

      2. А мне вспомнился случай с авторевюшниками, никак не идет из головы. Ехали они в тех же краях, условия схожие, едут — дрожат от страха, что техника подведет. А навстречу велосипедист. Немецкий студент. Ночует в поле. За спиной рюкзак с тремя консервами.
        Вот это, блин, независимость от обстоятельств. Хотел про него отдельный пост написать, но так и не нашел иной инфы, кроме авторевюшного отчета-снимков. Зовут его Ричард Львиное Сердцу (только на немецком). Если найду его, обязательно напишу, дай бог жив еще.

      3. Да, припоминаю. Вроде даже ты и писал в каментах про него.

        ПыСы — как то в старом блоге уже писал про свою «отмороженную» историю. Вкратце до кучи тисну.

        В минус 40 с копейками, в субботу, еле как завелся, т.к. надо было ехать в командировку за 160 км в Арсеньев (Приморский край 2003-2004 г). После почти часового прогрева на стоянке ни печка не дула, хотя температура движки была 90, ни сцепление толком не выжималось, про тормоза вообще говорить не стоит. А ехать надо край. Пока петлял по городу на выезд, ожила печка, педали чутка мягче стали. Но как выехал на трассу, на скорости 90-120 все становилось колом — и тормоза, и сцепуха. Благо хоть радиатор догадался закрыть, в салоне потеплело.
        Примерно в 50 км от города, когда свернул на трассу в сторону Арсеньева, шел на пригорок затяжной, и уже почти добрался до пика, как авто на ровном месте развернуло поперек дороги. Повезло что ехал не с горки, а в горку, иначе бы долго мотало.

        На пригорке в минус 40 да с ветерком….. ППЦ задница. Оказалось задний правый подшипник заклинило. (О проблеме знал, даже купил пару подшипников на замену. Но не успел). Йопта…..чо делать? В этом направлении даже в будни крайне мало машин, а в выходные так вообще никого. А в такой мороз и подавно. Да еще и в Арсеньев надо успеть до 12 дня, т.к. режимный завод (там для подлодок и вроде вертолетов военных что то собирают, точно не помню).

        Фурли делать — кое как машину со шлифовкой переместил на обочину, половина на обочине, половина на проезжей части. Само по себе уже не очень безопасно, т.к. видимость из-за перепада дороги никакая, да еще и дорога по одной узкой полосе в каждую сторону.

        Скинул колесо. Снять барабан с раздвинутыми тормозными колодками, которые хрен сожмешь ибо все замерзло, гемар еще тот… Мин 40 мудохался. Снял. Подсунул снятое колесо под кузов, залез в багажник (универсал), мин 20 отогревался.(машину не глушил)

        Т.к. подшипник уже менял однажды, то знал что и как выбить, а потом выпрессовать обойму. Руки колом, железо просто обжигает, все в замерзшем солидоле. Благо багажник большой, позволял разложить все и мудохаться в «свое удовольствие».

        Самое сложное было ПРАВИЛЬНО запрессовать новую обойму. Ибо подшипник конусный, очень и очень чувствительный к перекосу. Хорошо весь набор инструментов всегда возил с собой, в том числе деревянную плашку. В общем забил кое как. Руки так и не отогрелись. Пока прессовал, колодки разошлись так, что барабан на место никак не встает. Уже и давил, и бил — неа. Пока возился с установкой барабана, окончательно промерз до мозга костей, ибо ветер в спину… Залез погреться и понял, что времени остается совсем мало. Т.к. еще 110 км пилить по серпантину с горами, обрывами, и т.д. А не привезти тираж газеты в Уссурийск — это просто хана.

        Видимо это и подстегнуло. Нацепил на солидольные руки несколько пар одноразовых перчаток полез забивать барабан любой ценой. ХЗ как, но победил таки. Пилил по горам, спускам, серпантином с коркой льда/снега — аки на соревнованиях по автоспорту. Порой самому очково было. Еле как успел.

        Потом все выходные оттаивал в ванне с кипятком. Перемерз просто жуть как. Кстати после этого стал мерзнуть от малейшего холода, хотя раньше очень спокойно к морозам относился и переносил. Видать какой то внутренний терморегулятор перемерз навсегда.

  3. Всю дорогу переживала за ГГ. Не разбираюсь я в камазах, но в героях — очень даже. И в данном случае этот герой — настоящий герой, как бы тавтологично это ни звучало! Я как-то брала интервью у известного яхтсмена. Однажды он на регате попал в жуткий шторм, и трое суток их полоскало посреди моря. И вот он сказал, что самое сложное — это не борьба со стихией, а момент, когда вдруг нападает равнодушие, когда плевать, выживешь ты или умрешь.
    Вот и здесь то же самое. Молодец, парень, что не сдался!

    1. Лет 15 мне было… Пошли на карьер купаться. Ныряли со здоровенного камня, метра три до воды, и глубина метров пять; а там на дне какого только хлама не было. Плавал я хорошо, надо же перед девчонками повыпендриваться. Нырнул поглубже, а там куча железобетона, и арматура в разные стороны… Воздух на исходе, пора всплывать, а я зацепился плавками за железяку, и болтаюсь как мотыль на крючке. Снять плавки — первая мысль, но показаться перед девками без трусов… Не поверишь, на полном серьёзе стояла дилемма — облажаться или утонуть, и я почти склонился ко второму варианту. Но потом всё же решил не огорчать родителей. Так что бороться мы с детства приучены.))
      Сейчас вспоминаешь — ну и дебилы мы были! Может, и остались…

  4. Супер. Сборник если что скопирую у Владимира. Сижу пыжусь, пишу про поездку на море. Но мои потуги ничто по сравнению с таким талантом.

  5. Я чуть не задохнулась,пока добралась до конца! Ну супер! Слава богу, что все хорошо кончилось. А может, и не кончилось, раз так живо все в памяти? Но спасибо огромное!
    Владимиру Дикуну- Вы все же пишите! Как у Окуджавы — что гадать нам, удалось — не удалось? В любом случае, это интересно!

    1. Если честно — ну их нафиг, такие воспоминания. Наверное, потому и запомнилось, что было на грани. Что-то обыденное, рутинное даже в мозгах не задержалось бы. Сестра до сих пор вспоминает, как двигатель горел у самолёта, на котором летела. А куда летела, зачем — склероз…

  6. да уж, сильно! сам сначала замерз, а потом вспотел. ))) рассказ ценен еще и тем, что невыдуманный. молодец!

  7. Очень сильно. По-моему, ваши рассказы — это чуть ли не отдельный жанр прозы. По крайней мере, такого сочетания жизненности, образов и лаконичности мне у других авторов не встречал. И добавлю, такого жанра очень не хватает. Спасибо.

    1. Женя, спасибо за отзыв; рад, что мои приступы графомании хоть немного развлекают аудиторию.)))

Добавить комментарий для Парящий над дорогоЙОтменить ответ