Кочкарь

Подыскивая места для съемки на дороге между Варламово и Пластом, я увидел дорожный указатель «Кочкарь» и с удивлением вспомнил, что был здесь 22 года назад. Восприятие пространства у человека с машиной и без оной отличается: тогда он казался мне довольно-таки далеким поселком, а тут вдруг встретился во время обычного тест-драйва. Мне захотелось свернуть.

В 1996 году мне было 16 или 17 лет в зависимости от того, ездил я в июне или, допустим, августе. Месяца три я встречался с девушкой, которую летом нашего выпускного года сослали в Кочкарь к бабушке. Время тогда тоже шло по-другому, и встречались мы как будто ужасно долго, а месячная разлука казалась жизненной комой.

В 1996 году я приехал в Пласт и оттуда на автобусе добрался до остановки, вроде этой. Воспоминания отрывочны. Была дорога, по которой мы с братом моей подруги или ее дядей шли от остановки до Кочкаря. Дом где-то на окраине села. Баня через три двора, куда мы ходили с ее другим братом. Тот вернулся из армии, был энергичен и полон ожиданий, как только что заправленный автомобиль. О нем у меня остались хорошие воспоминания. Еще я помню кислый запах пропана в сенях, рыжих курей и ночную прогулку большой компанией, обостренную рассказами о воинственном народе соседней деревни (судя по карте — Демарино), при виде которых следовало дать отпор или спасаться в зависимости от численности противника.

Есть еще несколько воспоминаний, ценные не фактурой, но анархичностью 16-летнего возраста, который любит все преувеличивать и обострять. Впрочем, если память еще способна хранить факты, то гормональный коктейль потерял былую крепость, так что воспоминания все больше похожи на привезенные домой ракушки, которые, высохнув, не кажутся уже глянцевыми и волшебными.

Дом должен был находится на краю села, но там обнаружился отделанный сайдингом новодел. Я предположил, что прежние жильцы съехали или расширили хозяйство. Я съездил к церкви в центре Кочкаря, которой не помнил и которая впечатлила своим видом.

На обратном пути остановился около почты, куда, вероятно, приходили мои письма.

Потом сработало чутье, и у одного перекрестка я притормозил и вышел. Я узнал перекресток не по отдельным деталям, а сразу, целиком.

Я обернулся и увидел дом. Слева от него шел широкий проезд, который, вероятно, и заставил меня думать, будто он находится на краю села. Я подошел с фасада и убедился окончательно. Одним из воспоминаний был каменный сарай или стена в дальнем конце двора, сохранившиеся и сейчас.

Я не стал заходить. Даже если найдутся люди, которые могут меня помнить, говорить нам особенно не о чем. Я храню о них теплые, августовские воспоминания (вероятно это было все-таки в конце лета), но нас бы тяготили мысли о том, что мы друг другу никто — так было и так останется. Эти воспоминания похожи на старую одежду, которая истончилась так, что страшно не то что носить — даже ворошить. А еще не хочется разочароваться. Узнать, например, что дом продан или кто-то умер или меня попросту не помнят. Или помнят, но не более чем установщика спутниковой антенны, который работал тут десять лет назад.

Получив точку отсчета, я смог найти еще пару знакомых улиц и магазин, который время от времени мне снился вне всякой связи.

Остановившись у симпатичного длинного здания, я стал фотографировать машину, когда дрогнули шторы и проклюнулись детские лица.

— А что тут? — спросил я, хотя мог бы догадаться.

— Школа.

Меня интересовала школа, их — автомобиль.

— А это ваш? Сколько стоит? Комплектация — самый жир? Сколько до сотни?

Кочкарь должен был застыть в 1996 году, где-то на пороге эпохи потребления, и кочкарьские школьники должны остаться прекраснодушими селянами, которые, в крайнем случае, заинтересуются дизайном или, например, осудят его, но не будут спрашивать о цене или комплектации, будто я продаю им этот «Ситроен». Но разве 22 года назад я был другим? Правда, мечтал я о красном Pontiac Firebird, представляя, как он будет смотреться на узковатой кочкарьской улице.

Я еще пооколачивался в окрестностях дома. Окрестности были пустынны. Привкус был металлический. Это нехорошее чувство: ощущать пустынность мест, которые в твоих воспоминаниях кипят жизнью. Место тебя как бы выталкивает. Отрезвляет и гонит прочь. Свет солнца кажется неестественным и сильным. Ветер слишком сухим. Как в зацикленном сне, трудно найти выход. Я уже испытывал это чувство в Златоусте. Что интересно, обе эти поездки случились 23 мая с разницей 3 года. Не знаю, что бы это значило.

Я уезжаю. По пути ко мне привязывается песня «Сектора газа», где Юра Хой поет: «… и пока спокоен враг, вся станица на ушах, мы упьемся самогоном всем смертям назло. Но если вражеский урод нападет на наш народ, атаман веди вперед, шашки наголо…» Хотя в Кочкаре, по-моему, никто при мне особенно не пил, эта песня ассоциируется у меня с ним. Потому что от тех людей осталось ощущение «шашек нагло». Хорошее ощущение.

По радио, которое весьма посредственно ловит близ Кочкаря, поет Юра Шатунов, но не тот беспризорник, что пел «Белые розы», а современный Шатунов из Бад-Хомбурга, Германия. Поет он песню про ушедшее детство: «… старушки искоса на нас глядят, не узнают вчерашних забияк…». И хотя по смыслу она вроде бы попадает в мою ситуацию, переспелый Шатунов звучит неправильно. Наигранная и лишенная смысла попытка вернуть то, что невозвратно. А еще точнее, сыграть на чувствах, которых нет ни в тебе, ни в других.

Я выключаю радио и снова завожу вполголоса: «… над станицею туман, это курит атаман…». И эта песня покойного Хоя кажется мне почти шедевром. По крайней мере, спел он ее от души.

24 Comments

  1. мимо него часто езжу. И знаешь что узнал? Там Бажов жил…. В детстве. И…..Упоминание о Кочкаре и его богатой земле можно встретить в сказке П.П. Бажова «Солнечный камень»:Вахоня расстарался насчет цирконов да фенакитов. В Кочкарь сбегал, спроворил там эвклазиков синеньких да розовых топазиков.

    1. На фейсбуке меня уже просвещают насчет уникальности тех мест)

    2. Павел Петрович имел необыкновенное, растянутое лет на тридцать детство, в которое он успел пожить деревнях в сорока — начиная от Сысерти и заканчивая Кочкарем. А вот во взрослости-то че-то не так насыщенно его биогеография 🙂

      1. Ты настолько хорошо это сформулировала, что я полез гуглить по запросу «Павел Петрович имел необыкновенное, растянутое лет на тридцать детство, в которое он успел пожить деревнях в сорока…», чтобы узнать, из какого произведения классиков эта цитата 😀 Ничерта я не знаю ни о Бажове, ни о Кочкаре вашем.

      2. В 2009-2011 годах на меня напала неодолимая жажда изучения родного края. И я как полоумная гоняла на всякие экскурсии — в экопарк Зюраткуль, в Сысерть, в Миасс, Снежинск, Касли… И вот куда ни приеду — везде жил Бажов. И везде обязательно в детстве жил. И причем не по месяцу-два, а прям по нескольку лет. 🙂

      3. А потом ты сложила и получилось, что Павел Петрович прожил в сумме 165 лет в одном только детстве, а возможно, жив где-то до сих пор. 😀 Но вообще это интересно. Я плохо воспринимаю исторические факты, но иногда появляется интерес к местам, по которым езжу по области.

      4. Если бы сложила, то, скорее всего, получилось бы нормально. Что тут он два года пожил, там три, здесь четыре… И так наберется лет 16-17. Но по ощущениям было, что Бажов прям задался целью где только ни пожить! 🙂 Не удивлюсь, если есть еще 5-6 мест, о которых я не знаю 🙂

      5. Ну или экскурсоводы каждый год добавляют по месяцу к сроку проживания в каждой деревне, где он на ночь останавливался 😀

      6. Я чего к этому кочкарю прицепился. Ариша читала сказки его, а там автобиография. И был эпизод, что его отца выгнали с работы и отправили на прииск Кочкарь. Типа папаня у него занозистый был, и его систематически гоняли по окрестностям. ВотЪ. Не нравится, уйду и молчать буду . Тоже ВотЪ

      7. Конечно, просвещай нас. Я вот там был, а таких чудес не знал. Село, кстати, произвело такое живенькое впечатление, но теперь прояснилось, что место намоленное.

      8. а все… кончились о Бажове на этом мои знания 🙂

      9. Ну о Тургеневе давай. Где был, что делал.

      10. Мамин-Сибиряк опять же, Аксаков, Крапивин… Чет больше навскидку не вспомню. Лень гуглить. Все они где-нибудь да жили, останавливались, ночевали или просто выходили на станции подышать. 🙂

      11. Вот же злыдень, гада лютая…. НЕ БУДУ ПИСАТЬ тебе о Тургеневе…

  2. Жизненно, да. Кстати, у «Сектора газа» много было песен прям с двойным или даже тройным смыслом. На поверхности — кураж, панки, а копни поглубже — тут тебе и тема маленького человека, и утраченные иллюзии, и социальное обличение пороков…
    Но ладно, я же не о том. Очень вот люблю твои эти флэш-бэки про юность. Начиная с того, что это до жути романтично — переться за девушкой за три пиз… ой, бороды, конечно! — и заканчивая таким вот очень тонким налетом прозрачной грусти. Она как вуаль — не скрывает очертания, но прячет некоторые детали. Укрывает.
    Ну и конечно, вопрос остался (и думаю, ты скоро обнародуешь ответ на него) — Ситроен-то как? Скока стоит? Какой комплектации? 🙂

    1. А насчет «Сектора газа», я безотносительно Кочкаря как-то наткнулся на некоторые их песни, вполне себе классная панк-рок группа. Их как бы заслонил перекос в мат, наркотики и секс, создав впечатление, что держится все только на этом. А драйв и без этого у них был хороший.

      1. Ну так это типа первые панки. Тогда всем хотелось петь про жизнь и обличать власть (перестройка и гласность), но жанр требовал соблюдать некие каноны. Поэтому такой вот интересный симбиоз. И да, мне запрещали слушать СГ именно из-за мата, но я все равно слушала.
        Мне, кстати, и Цоя запрещали слушать, потому что у него «все умирали». 🙂

      2. А мне один взрослый насчет Кобейна сказал: да выключи ты его, дай парню пожить (намекая на заунывный тембр альбома Unplugged in NY). Я говорю — так он уже того. Помер. Взрослый кивнул и сказал: тогда ладно.

  3. Еще хотела написать, что с первой любовью своей лучше не встречаться спустя столько лет — сильно ударить может «распадение» образа. Хоть умом и понимаешь, что время идет, мы давно уже не мальчики и девочки, что не все из нас меняются в лучшую сторону, но когда вот так резко…
    Прошлым летом ко мне в маршрутке подсел лысеющий мужик с пивным пузом, недельной щетиной и пятиметровым выхлопом после вчерашней попойки. Подсел и говорит: «А я вот тебя сразу узнал!» Ну и дальше слово за слово… Понимаю, что это тот мальчик, в которого я была влюблена в школе. Память хранит его юным и упругим, с кудрями и ямочками на щеках, с дерзким взглядом и ломающимся голосом. А тут сидит передо мной какой-то алкаш… И визуально я понимаю, что это тот же человек — вон и ямочки на щеках, и родинка на месте, но мозг отказывается воспринимать его, как ТОГО человека из начала 90-х…

    1. Да насчет самой девушки, если честно, я совсем уж равнодушен — другого слова не подберешь. Вот родственники у нее в том селе хорошие жили, по крайней мере, в пору нашего мимолетного знакомства. Это была не первая любовь. Первые более-менее постоянные отношения. Со всем флером новизны, который бывает один раз.

      1. Нет, вот всё же интересная скотина — человек. Вроде и знает, что жизнь быстротечна, и обратного билета не купить, а вот мчится куда-то на этом экспрессе, башкой крутит, глазюками зыркает; а тут бам — Кочкари… или Златоуст… И вроде особо не собирался, а вот ты здесь… И вот тут понимаешь —
        конечная недалече, и пешочком оно как-то подольше будет…
        Мой Златоуст остался в Белоруссии, но не поеду туда, хотя и очень тянет. Не хочу убивать сказку детства. А вот Кочкари не так давно сами нарисовались, почти как у Надежды. Моя ровесница из нашего двора, хотя из другой компании. Посидели в кафе, повспоминали. Даже несколько сблизились духовно, будто два реликта.))
        Ну всё — вечер пропал, ностальгия форэвер… А всё Артём виноват…

      2. Душевный пост вышел и отзывы душевные. Видишь, Артемий, об этом я тебе и говорила. Зыс ыз ё мэджик!

  4. спасибо
    я тоже мимо него проезжают минимум раз в месяц.
    не думал что заради десятка фоток приходится так далековато забираться.
    кстати дорога в сторону варламово уже начинает портится 🙁

Добавить комментарий для СерегинОтменить ответ