Предисловие: Григорий Осокин изначально пришёл ко мне совсем с другой темой, которая показалась мне неподходящей для публикации. Он заваливает чиновников бумагами с рацпредложениями, получается от них типовые ответы, пишет снова — в общем, я даже не очень понял идеи. Но как-то вскользь он упомянул о том, что работал машинистом и одна из его поездок едва не закончилась большой трагедией. Я заинтересовался, расспросил. Он не так чтобы сильно хотел публиковать эту историю, и некоторые из его коллег потом назвали её обыденной и не стоящей внимания. Но я решил всё же дожать тему, и вот почему: меня не покидало ощущение, что этот инцидент с отказавшими тормозами поезда сказался на Григории Осокине не столько потому, что он получил травмы. Больше всего его подорвало игнорирование и непризнание инцидента руководством дороги. Может быть, эта обида и вылилась потом в такие проявление, как заваливание чиновников письмами: человек будто никак не может найти самого себя, сам того не осознавая. И этим материалом мне бы хотелось хоть чуть-чуть, но восстановить справедливость, ведь если история правдива, ему есть чем гордиться. А правдива ли она — судите сами. 
Всё случилось 19 сентября 1989 года, через три месяца после Ашинской катастрофы. Электричка, которой управлял машинист (имя его называть не будем) и Григорий Осокин, забирала дачников с урожаем из Челябинских садов. Состав тронулся от станции Синеглазово в сторону Челябинска в штатном режиме.
Но скоро у поезда вдруг «пропали» тормоза. Скорость была более 60 км/час, что по железнодорожным меркам немало.
— Даже на тот момент электропоезд серии «С» прибалтийского производства считался старым — он был одним из пионеров электрификации железных дорог, — вспоминает Григорий Осокин. — Тормоза у состава электропневматические, и на одном из перегонов они резко потеряли эффективность. Когда мы проскочили под уклон очередную платформу, пассажиры, которым нужно было выходить, сорвали стоп-краны, и воздух из системы вышел полностью: мы остались без тормозов.
Впоследствии Григорий много размышлял о том, что могло стать причиной отказа.
— Машинист был грамотный и педантичный, и сомнений, что он всё сделал как надо, у меня не было, — рассуждает он. — Кроме того, на платформе Синеглазово есть уклон, поэтому поезд ставится на башмаки. Чтобы съехать с них, нужно иметь исправную тормозную систему, потому что если она, например, разряжена, тормоза будут зажаты и поезд просто не тронется с башмаков. Я точно помню, как во время обхода состава видел штоки пневмоцилиндров в рабочем положении, что говорило о заряженности системы. Мы проверили тормоза перед троганьем поезда — это делается всегда, и это видно по ленте самописца.
Тем не менее, тормоза отказали, а машинист внезапно выпрыгнул из поезда на полном ходу.
— Не знаю, почему он так сделал: он ничего не сказал, просто прыгнул и всё, — вспоминает Григорий Осокин. — Не думаю, что он испугался, скорее всего, хотел перебраться в следующие вагоны, чтобы затянуть ручные тормоза.
Поезд включал девять вагонов, разделенных на три секции, между которыми не было перехода. Поэтому попасть в среднюю и заднюю секции можно было только через улицу.
— Наверное, он недооценил скорость, потому что перебежать по улице между вагонами можно на малом ходу, а мы шли быстрее 60 км/час, — говорит Григорий. — После прыжка он получил травмы. Среди пассажиров началась паника. Я остался один.
Впереди была станция Челябинск. Григорий включил двигатели в режим торможения (реверс) и затянул ручные тормоза, но ход состава всё равно был слишком сильным. Что случилось бы, если бы поезд влетел полным ходом на станцию?
— Не знаю, это зависело от положения стрелок. Думаю, поезд либо врезался бы в стоящие там вагоны, либо завалился при прохождении одной из стрелок на нерасчётной скорости.
И тогда Григорий принял нестандартное решение: он выпрыгнул из поезда с двумя тормозными башмаками и попытался подставить их под колеса.
— Скорость всё равно была большой и первый башмак выбило: он отлетел мне в грудь, — вспоминает он. — Но второй удалось положить как надо, и поезд, наехав на него, постепенно остановился на самом въезде на станцию Челябинск. Я потом посмотрел на свои руки: они все были в крови.
Травмы, полученные в этом инциденте, по мнению самого Григория, через несколько лет приведут к завершению его железнодорожной карьеры из-за ухудшения зрения. Он до сих пор вспоминает об этом с явным сожалением. Работа машиниста была для него мечтой.
— После армии я не колебался: я хотел работать на железной дороге и пошёл учиться вполне осознанно. Много лет ездил помощником машиниста, потом стал машинистом. Но после инцидента здоровье ухудшилось и пришлось уйти.
На место прислали маневровый локомотив, которые отбуксировал состав к платформе. Специалисты изъяли из электрички самописец, который фиксирует режим движения состава, а Григория и машиниста поезда отправили на три дня под домашний арест. О результатах расследования, если оно вообще было, Григорий не знает, равно как никто не предъявил ему и машинисту каких-либо претензий — дело о неисправных тормозах спустили на тормозах.
Мы обратились за комментариями в управление Южно-Уральской железной дороги, где нам подтвердили, что Григорий Осокин работал на предприятии с 1982 по 1994 годы и ушел по собственному желанию с должности машиниста электропоезда. Что касается инцидента, ответ был таким:
— В связи с истечением пятилетнего срока хранения, документальное подтверждение инцидента, случившегося 19 сентября 1989 года, в архивах ЮУЖД и локомотивного депо отсутствует.
Происшествие помнят коллеги Григория Осокина, с которыми мы также пообщались. В частности, нас интересовала техническая возможность остановить поезд, подложив под его колесо башмак. Один из железнодорожников, попросивший не называть его имени, ответил следующее:
— Если состав большой и тяжелый, а скорость большая, с высокой вероятностью поезд перескочит через башмак с непредсказуемыми последствиями. Если состав до 15-17 вагонов, такой способ остановки теоретически возможен.
Электропоезд, на котором ехал Григорий Осокин и его коллега, имел девять вагонов.
Возможность оставить его с помощью башмака подтвердил и Константин Сухарев, который в те же годы работал помощником машиниста и знал Григория лично.
— Так делают при роспуске составов на сортировочной горке, — пояснил он. — Там есть автоматические тормоза, но раньше вагоны останавливали вагонники с помощью башмаков. На бегу вполне можно подставить башмак. Думаю, он нормально в той ситуации поступил. К станции там идёт подъем, но всё равно электропоезд мог закатиться на неё.
По словам Константина Сухарева, об аварии рассказывали на занятиях. Но причин произошедшего так и не установили:
— А какое расследование? Катастрофы не случилось, — говорит он. — Наказали их или нет, я не знаю, слесари там смотрели, изучали, но до нас не довели. По идее, очень странное событие. Кто-то говорил, что они там кран забыли открыть и тормоза разрядились, но это ерунда всё: у такого короткого электропоезда система заряжается очень быстро, и как только они обнаружили падение эффективности тормозов, они бы закрыли кран и тормоза через несколько минут были готовы. Достаточно было тормозов одной секции, это же не грузовой состав.
Константин Сухарев также усомнился, что причиной инцидента стало нарушение инструкций машинистом или его помощником:
— Машинист и сам Григорий — люди педантичные, не разгильдяи. Все действия пишутся на ленту, если бы они не сделали пробу тормозов после троганья от Синеглазово — было бы наказание вплоть до снятия с работы. Кто его знает, что там произошло.
Другой коллега Григория Осокина, не разрешивший публиковать своё имя, рассказал следующее:
— Да, я знал об этом инциденте, но это же не единственный случай. Таких происшествий много было. Зачастую это скрывалось и от начальства, и от других… Если была возможность что-то скрыть — скрывали. Если бы были жертвы, то это было бы известно и прессе, и выше, а так оно осталось на уровне разговоров.
При этом он усомнился в том, что вероятность катастрофы была высока.
— Ну, заехал бы он там в тупик на станции и ничего бы не было, — раздраженно хмыкнул собеседник. — Это же не какой-то многотонный поезд, а электричка с деревянными вагонами — вы такие даже не помните.
Собеседник, правда, как будто упустил из внимания, что деревянные вагоны были полны людей. Самого Григория он охарактеризовал кратко:
— Человек он ответственный. Не повезло просто.
Больше говорить о том инциденте спикер не захотел.
Отказы тормозов попадают в фокус внимания, когда дело заканчивается трагедией. Один из относительно свежих примеров: крушение 2011 года, когда состав, гружёный углём, врезался в другой поезд под Симом (кстати, недалеко от места Ашинской трагедии). Наезд произошел на скорости 136 км/час из-за потери эффективности тормозов на сильном уклоне — позже в катастрофе обвинили машинистов.
Но гораздо больше инцидентов не предаются огласке. В целом, это можно понять — внутренние дела решаются внутри. Тем не менее, в случае с Григорием Осокиным не было и внутреннего расследования, по крайней мере, его результаты не оглашались. Он не получил ни взысканий, ни поощрений — инцидент просто не заметили, как не заметили и полученные бригадой травмы.
Общаясь с Григорием, невозможно избавиться от впечатление, что именно равнодушие сказалось на бывшем машинисте сильнее всего, поселив в нём разочарование. В середине 90-х он ушёл с железной дороги, но до сих пор говорит о своей первой профессии, как говорят о давнем друге: с теплотой и горечью. А в конце просит отметить в материале машиниста Александра Эммануиловича Греба:
— Я ему очень благодарен. Этот человек научил меня всему, что связано с железной дорогой. Замечательный человек. Недавно я с сожалением узнал, что он умер.
Может быть, по меркам того времени инцидент в самом деле считался проходным, а после Ашинской катастрофы, которая случилась за три месяца до этого, желание замять любую нештатную ситуацию у чиновников было, наверное, рефлекторным.
Да и традиции замалчивания — у нас в крови.
Прям как в фильме Неуправляемый…он кстати тоже по реальному событию снят.
А тормозной башмак такой низкий специально, чтобы если локомотив всё же перескочит, то не сошёл с рельсов при этом?
Наверное, размер башмака ещё массой ограничен, чтобы рабочие могли его без особого труда носить. Хотя он и так более 10 кг весит
Получается, скорость поезда перед окончательной остановкой была уже невысокая, иначе Григорий Осокин не смог бы физически спрыгнуть, обогнать состав и успеть подложить тяжёлый башмак. Думаю, 5-7 км./ч. Значит, двигатель и ручные тормоза взяли на себя основную нагрузку.
Странно, до разгула демократии ещё два года, а один из главных советских принципов уже похерили… Человек жизнью рисковал в буквальном смысле, а ну и фиг с ним. Хоть бы часами от МПС наградили, или грамоту какую нарисовали за спасение пассажиров, в пример другим поставили. Этот чел и в следующий раз не сбежит на полном ходу. Это ж на поверхности. А теперь — да и хрен с этими садоводами, своя жизнь дороже. Если кто и совершит Поступок, так на него ещё пальцем потычут, как на лоха последнего…
После этой статьи несколько человек написали мне, что ситуация Григория до некоторой степени типична. Как я понимаю, если признать его действия верными, а ситуацию опасной, кто-то должен понести ответственность (в принципе, и его могли сделать крайним). И чтобы не мутить воду, предпочли просто замять, и даже его коллеги высказывались в ключе «ничего же не случилось, о чем говорить?».
То, что всё это не предали огласке — может быть, и правильно. Но вполне могли за закрытыми дверями разобраться инцидент, и если он что-то сделал верно, просто ему об этом сказать (ну или часы подарить, да).
Меня эта история и зацепила тем, что, по-моему, эта вроде бы мелочь так сильно сказалась на его жизни. В тот момент, наверное, так и казалось: да подумаешь, на кой ему грамота, на кой ему слова, проще замять. А такие вещи иногда оставляют в людях следы.
Даже по тому, как он это рассказывал, это сожаление чувствуется.
Меня морально убивает этот подход, мол, все же хорошо закончилось, поэтому забудем. Почему его практически не применяют в авиации, ведь расклады хотя бы по человеческим жизням порой меньше, чем на ж/д? Я догадываюсь, что если копнуть поглубже, там такое вылезет… Но не понимаю, почему с этим невозможно бороться? Почему бардак творится по всей стране, все об этом знают, но всем пофиг? Это с позиции стороннего наблюдателя, но есть те, кто видит это изнутри… Мир спасёт лишь нейтронная бомба, и начать всё с нуля…
Бардак происходит из-за того, что в каждой профессии много случайных людей. Есть те, кто болеет за дело, кто получает от работы кайф и в случае чего готов на подвиги. А есть те, кто просто отсиживает рабочий день, делает минимум для начисления ЗП. Но хуже всего — когда на управляющих должностях чьи-то дети, племянники, которые не просто ни хера не смыслят в сути работы, но еще и ответственности не несут за свои косяки.