Выстрел

Этот очень мрачный рассказ — попытка представить судьбу одного промышленного города, для которого события развивались по худшему сценарию. Я очень надеюсь, что никогда и ни с одним городом подобного не случится. Но иногда нужно представлять ад, чтобы его избежать.

Выстрел

Он шагнул, наступил в лужу с маслянистой жидкостью вроде мазутной, выругался и тут же с облегчением подумал, что ничего эта вонючая лужа уже не значит.

Павел Николаевич резал путь через Новый район, потому что так получалось короче и ветер тут был не таким сильным. Ветер здесь не столько дул, сколь искал выход из лабиринта Нового района, как искал его и сам Павел Николаевич.

Никаким новым этот Новый район не был. Он стоял здесь лет тридцать, и судьба его была и трагична, и комична, как у людей, которые приходят на раздачу позже всех. Он должен был стать модным, потому что располагался недалеко от центра и почти у набережной, но не успел. Сначала его репутацию подмочили небрежные строители, потом — затопление поймы реки и комары, а когда люди стали уезжать, Новый район совсем затих. Вместо среднего класса в пустующих квартирах прописались наркоманы, а потом рассосались и они.

Среди тёмных окон можно было найти два-три живых. Живые окна по странной логике всегда находились в разных частях дома, словно оставшиеся жильцы стремились разъехаться как можно дальше друг от друга. Словно людей растягивало центробежными силами.

Мёртвых окон было гораздо больше. Из некоторых свисали и трепались на ветру старые шторы. Павел Николаевич давно думал, кто и зачем ходит в брошенные квартиры и обозначает их шторами; были ли это мародёры или знакомые прежних хозяев, которые показывали, что в квартиру уже не вернутся. Хотя и так было ясно, что никто не вернется.

Были среди многоэтажек огромные недостроенные здания, которые, как и всякие дерзкие обещания, до последнего сохраняли самоуверенный вид. Изрезанная ветром растяжка уверяла, что сдача дома случилась в первом квартале 2020, хотя дом выглядел, как руины огромной крепости.

Недострои с их неровными краями и острыми балками протыкали город, как зубы дракона. Они изжевали остатки жизни, усыпили жителей и выплюнули несогласных. Пару раз в месяц с них падал какой-нибудь пьяный подросток.

Единственное, что приживалось в городе — это рекламные щиты, охранники и алкомаркеты. Вывески вели Павла Николаевича через дворы, как маяки, ведь линии алкомаркетов всегда куда-нибудь приводили: к набережной или центру. Алкомаркеты обладали центростремительной силой. Алкомаркеты спасали город от окончательного распада.

Павел Николаевич хотел зайти в магазин, но вспомнил про свою мазутную ногу и вместо этого купил пузырёк в ржавом «Пазике», который стоял в центре двора и через пустые окна наблюдал за округой. Белый кузов был наполовину замалёван красным, что придавало автобусу игривый вид, как слишком яркая помада на губах покойника. Дед-продавец кутался в красно-белый плед и был так безразличен, что Павел Николаевич позавидовал его умению не замечать сквозняков, которые продували через «Пазик» запахи ферросплавов.

Павел Николаевич отпил из пузырька на ходу и стал ждать, когда придёт волна тепла и радости. Но ветер и пыль проникали под одежду так настырно, что тепло, если оно и появилось, было неощутимым.

Через подкладку куртки Павел Николаевич нащупал ствол — длинный револьверный ствол, который упирался ему куда-то ниже ребер. Такой ствол, по расчётам Павла Николаевича, позволял стрелять с большого расстояния, ведь чем длиннее ствол — тем меньше рассеивание. Учебная стрельба по банкам не давала большой надежды на успех, но он почему-то был уверен, что справится. «Подойти поближе и пальнуть в упор», — думал он и сам удивлялся, как спокойно ему даётся эта мысль. А может быть, начал действовать пузырёк, купленный в красно-белом «Пазике».

В кармане куртки перекатывалась, как леденец, серебряная пуля. Она казалась чуть легче обычной, холодной, чуть шершавой и приятной на ощупь.

Какая чушь — взять серебряную пулю. Как будто свинцовая его не возьмёт. Он же не вампир. Всё это лишь позёрство и бессмысленная театральность.

Но запоминаются подробности, рассуждал Павел Николаевич. Запоминается необычное. Убить кровососа серебряной пулей — это правильно. В конце концов, мифотворцы будущего скажут ему спасибо, что он выбрал старинное оружие и такую необычную пулю.

Стоил ли этот двадцатипятилетний мальчишка смерти от серебряной пули? Павел Николаевич с удовольствием выбрал бы другую мишень, но большинство мишеней разбежалось и сидело теперь где-нибудь за границей. Лишь этот идиот Статнов-младший с самодовольной беспечностью приехал на день города, не зная ещё, что приехал он ответить за грехи своего родителя. Скорее всего, он вообще не знал, для чего он посещает этот мёртвый город, где его папаша когда-то строил заводы и могильники, раздавая щедрые обещания.

Жалость к Статнову-младшему, этому гламурному дурачку, возникала у Павла Николаевича не раз. Но как только пробиралась в его голову мысль, что парень стал заложником обстоятельств и что не он раскрутил эти жернова, Павел Николаевич вспоминал свою семью. Он представлял Иру в её последние дни, когда она стала такой худой, что её образ никак не сопоставлялся с фотографией в бумажнике. Он представлял Сашку, когда она уже не могла слушать книжки и просто лежала, уткнувшись носом в стенку. А ещё он представлял плакат с улыбающейся рожей Статнова-старшего напротив входа в паллиативное отделение, которое тот спонсировал.

И когда проходил спазм, когда высыхали слезы, внутри Павла Николаевича оживало странное равновесие, словно серебряная пуля под его пальцами набирала вес и перетягивала на свою сторону всё, что так долго — годами — тяготило его душу. Под грузом этих двух веществ — чёрных мыслей и серебряной пули — он шёл вперёд и казался самому себе почти спокойным.

Около набережной людей стало больше. Они, как и Павел Николаевич, шли к большой утрамбованной площадке, которую когда-то разровняли на берегу реки под строительство стадиона — ещё одного недостроя, умершего в самом зачатке. Теперь на ней проводили разные сборища, вроде этого концерта в день города.

Что мог отмечать город, который напоминал декорации к бессмысленному фильму? Город, на который махнули рукой и построили химический могильник в самом центре, где когда-то была площадь и городской театр? Город, вокруг которого рваными дырками от пуль зияли лишь карьеры. Город, главной достопримечательностью которого был чёрный отвал, вытянутый и округлый, на виде со спутника напоминавший огромный член, который вот-вот насадит город с юго-западной стороны.

Таких проектов город увидел немало. Может быть, каждый из них не был смертельным сам по себе. Но каждый из них становился символом упадка и символом сломленной воли. Люди тянулись на выход. Оставались блаженные и те, кто не успел продать жильё раньше, чем оно слишком упало в цене.

Что мог отмечать город, где в каждой семье кто-то умер от причин, которые свора экологов и медиков упорно не связывала с появлением химического могильника и огромного отвала, напоминающего член?

Даже когда воду в городе стали давать по графику, а пыль на окнах перестала отмываться, жителей продолжали убеждать, что физкультура и правильное питание — вот залог долголетия. Им обещали спортивные центры и говорили, что только собственная лень горожан лежит в основе той мрачной статистики, из-за которой пришлось строить третий крематорий. Крематории были важны, ведь иначе кладбища заняли бы места, которые ещё можно было использовать для производства или добычи чего-нибудь. Или для свалок.

И снова просыпалась жалость к Статнову-младшему… Нет, не жалось, а какое-то нелепое понимание, что он лишь наследник генов, идей и капитала своего папашки, который так благополучно умер на тёплых островах, подавившись оливкой.

Павел Николаевич не мог избавиться от мысли, что горожане, и он в их числе, сами виноваты в том, что Статновы сумели поставить их на колени. Когда Статновы строили могильник на месте площади и театра, люди уже не сопротивлялись: тогда говорили, что сопротивляться нелогично и неправильно, ведь город был грязным и без могильника. Одним проектом больше, одним меньше — какая разница?

Все эти тридцать лет люди верили в высшую необходимость происходящего. Так, наверное, приговорённый к смерти не видит ничего, кроме гильотины. Они верили, что это их путь, их историческая миссия. Может быть, когда-то, лет сто назад, эта миссия существовала, и люди рвали жилы не напрасно. Но если тогда добытые ими уголь, сталь и медь шли на космические проекты, то последние лет тридцать — на космические коттеджи. Жажда наживы дошла до таких пределов, что даже смерть от оливки не казалась абсурдной. Напротив, она выглядела естественным финалом для дельцов-гедонистов, и вызывала даже известную зависть у тех, кому суждено было умереть от совсем других причин.

Как только начиналась очередная стройка века, люди впадали в депрессию, но когда шустрые социологи спрашивали их мнение, оказывалось, что мнения у них нет, «потому что всё равно уже всё решено». Как будто сам факт решённости не позволял иметь своё мнение. Этот цикл воспроизводился снова и снова с абсурдным постоянством, словно город ещё в начале заката решил свою судьбу фразой «всё решено». Город стал податливым, как пластилин, и эта податливость нашла зодчего, который слепил из неё капитал. А когда капитал был слеплен, город отшелушился, как омертвевшая кожа.

Жители верили в рабочие места, в налоговые отчисления, в социальную озабоченность дельцов. Каждый новый проект начинался с обещаний нового импульса.

Люди верили, что дельцы не бросят опустошённых земель. Модное словечко «инвестиции» сменилось другим модным словечком — «рекультивация». Но потом оказалось, что рекультивация — это ещё один самоуверенный долгострой, жизнь которого размечена лишь переносами сроков.

А может быть, жители и не верили. Они не настолько наивны. И Павел Николаевич не верил. Просто так было удобнее, потому что иначе нужно было что-то предпринимать, но никто не знал, что именно.

Те, кто сбегал, слышали в спину — предатели. Отчасти предателями они и были, потому что увозили с собой не только контейнеры вещей, но и свою энергию. Может быть, этой энергии в конце концов и не хватило, чтобы вовремя остановить это медленное тление.

Были ещё те, кто выходил с открытым забралом и пытался спорить аргументами, но и они слышали то же самое — предатели. Они мешали прогрессу, мешали городу выполнять свою миссию, мешали ему шагать в будущее, отражённое в компьютерной графике бесконечных прожектов. Учёных и лидеров мнений подкупали, а если не получалось — объявляли одержимыми и сумасшедшими, их давили, применяли разные меры, худшей среди которых было равнодушие самих людей. Люди не хотели слушать аргументы, потому что аргументы получались сложными, гипотетическими, вероятностными. Тридцать лет назад никого не волновало, что будет в городе через тридцать лет. Все думали, что в крайнем случае смогут уехать, и у многих действительно получилось.

Если бы Павел Николаевич мог передать в прошлое письмо, что бы он сказал самому себе и всем, кто был тогда жив и был здесь? Он бы сказал: имейте своё мнение и перестаньте говорить «всё решено». Изменения случатся, хотите вы того или нет. Просто они будут не в вашу пользу.

А ещё бы он сказал: не делайте то, что собираюсь сделать я. Не доводите до момента, когда вам придётся это сделать. Защищайте свою землю. Если вы не любите и не уважаете её — с вами не будут считаться.

В конце концов, мы сами виноваты, думал Павел Николаевич. Мы мало ценили друг друга, быстро сдавались, много ворчали и слишком боялись звуков своего голоса. Упадничество — вот наш грех. Наша злоба была бессмысленной, зато наши взгляды заискивали. Мы всегда метались между этими двумя крайностями — злобой и заискиванием.

И мы не любили город. Его не любили чиновники-карьеристы, которые жадно заглядывали во рты владельцев заводов. Его не любили владельцы заводов, считая город придатком своих денежных мельниц. Не любили его промышленные варяги, для которых он был ещё одним пастбищем. Его не любил десант столичных управленцев, для которых этот трамплин в будущее попахивал мазутом и пачкал белые манжеты. Но хуже того, город не любили сами люди. Люди не решились любить его, и всё остальное было лишь следствиями.

На сцене бесновался нанятый за большие деньги пёстрый клоун, готовясь объявить выход Статнова-младшего. Павел Николаевич заторопился, пробираясь сквозь толпу. Спины становились всё шире, просветы между ними исчезали. Спины наползали друг на друга.

Темнело. От ярких огней толпа казалась совсем чёрной, рыхлой и неуклюжей. Перед глазами прыгали ежи прожекторов, мешая видеть лица. Стоило посмотреть кому-то в глаза, возникло лишь белое пятно.

Музыка звучала так громко, что казалась далёким боем, который отдавал не в ушах, а где-то в желудке. Музыка била, как ритм маршевых барабанов.

Сбоку от сцены Павел Николаевич наткнулся на большой фанерный короб от какого-то сценического оборудования. Короб казался неустойчивым и хлипким. Пара подросток сидела на его краю. Павел Николаевич забрался к ним и встал во весь рост, ощущая под ногами живость фанерного каркаса. Теперь он был почти на одном уровне со Статновым, разве что его положение оказалось не таким устойчивым.

Статнов энергично вышел на сцену, приветствуя толпу рукой. Вероятно, он презирал этот город, но махал ему, потому что так надо. Так ему объяснили в гримёрке за сценой, пока накладывали макияж.

До Статнова было метров тридцать или пятьдесят. Пальцы загоняли серебряную пулю в барабан револьвера под курткой. Подойти ближе не получалось: сцену окружал плотный строй охранников.

Павел Николаевич ждал, когда Статнов закончит говорить. Мальчишка… В нём было столько наивной энергии, словно он сам верил в этот праздник. Словно ничего не понимал. Его настроение передавалось толпе. Статнов объявлял артистов. На сцену летели пустые банки, что говорило о добродушии собравшихся. Статнов обещал, что уже в этом году его компания и власти города приступят к реализации широко обсуждаемого плана «Возрождение». Банки летели вверх, выражая восторг и солидарность.

И тут, стоя на своем неустойчивом коробе, Павел Николаевич вдруг всё понял. На него сошло озарение, а может быть, просто один из прожекторов опустился и высветил его лицо в толпе. Павел Николаевич на секунду ослеп, но потеплел изнутри и наконец согрелся.

Он всё понял. Убить Статнова — не выход. Убийство никогда не было выходом. Убитых жалеют, а жалея, отпускают им грехи. Убитых канонизируют. Зачем?

Врачи отмерили Павлу Николаевичу год или два, и этот срок покажется бесконечным в СИЗО, где не будет обезболивающих. Такие сомнения терзали его всё время, пока он вынашивал свой план. Что же он, просто трус? Ищет оправданий, чтобы не делать? Нет, он не трус. И дело не в обезболивающих. Просто людям внизу нужна жертва, чтобы проснуться. Им нужна наглядность.

— Эй! — закричал он в толпу, и несколько голов удивленно повернулись. — Не предавайте свой город! Любите его! Даже сейчас не поздно.

Слова не доходили. Лица оставались засвеченными. Павел Николаевич знал, что так будет. Он знал, что делать дальше. Он знал верный рецепт быть услышанным.

Бахнул выстрел, и он грузно и наискосок свалился, подминая собой фанерный короб. Подростки испуганно спрыгнули. Серебряная пуля прошла через висок на вылет.

К сожалению, именно в этот момент Статнов объявил начало представления, и за рекой разгорелся салют, красиво отражаясь в воде. Толпа бешено захлопала, и никто толком не обратил внимание на нелепое падение Павла Николаевича. Лишь несколько человек выругались, оттащив в сторону тело, которое занимало хорошие места.

На фестивалях, вроде этого, всегда было много пьяни, которая шумела и падала в неподходящий момент. Утром её собирал серо-зелёный уазик, а иногда, если дождило, не собирал.

Утром было сухо, пыльно и ветрено. Поэтому уазик вышел на дежурство, экипаж нашёл тело Павла Николаевича и накрыл белой простынёй. Когда следователи подняли медицинскую карту погибшего, всё стало понятным и логичным. При таком диагнозе — всё равно не жилец. Новость никого не заинтересовала. Никто не задавал вопросов.

Как не задавал их теперь и сам Павел Николаевич, ничем, в сущности, не отличаясь от тех, кто уехал из города. Ему теперь было всё равно.

Осталась только теплота внутри.

32 Comments

    1. Этот рассказ, кстати, написан без особой привязке к нашей дискуссии. Близкая вышей точка зрения популярна у челябинцев. Недавно побывал в Томинском — там тоже 50:50. Впрочем, это ведь не только про ТоГОК

      1. Без особой привязки? Да там целые абзацы из комментариев! Рада, конечно, что хоть как-то отразилась в Вашем творчестве, но, во-первых, Вы иногда понимаете дискуссии только так, как хочется Вам, и нечестно выставлять потворниками этого мрачного будущего тех из нас, кто отказывается лезть на баррикады СтопГОКа по другим соображениям, нежели оправдать загрязнение! А во-вторых, Вы прекрасно знаете, что мы бессильны перед Вашим творчеством, использовать его как ещё один аргумент в старом споре нечестно!
        И вообще, мне вот интересно. Если бы Вы были не журналистом, а продавцом линолеума, что бы Вы сделали?

      2. Конечно, я впитываю всё, что происходит вокруг. Конкретно этот рассказ не писался как продолжение того спора. У него даже есть конкретный инициатор: на днях заходил ко мне один друг, мы с ним говорили о разных вещах, о Челябинске в том числе. Друг недавно вернулся из Лондона (недолго был), и сказал: «Может быть, тебе покажется смешно, но я люблю Челябинск». Я ответил, что мне не смешно, и я во многом ощущаю также. Позже он сказал: «Они вообще не боятся, что у людей накипит настолько, что?..» И я ответил: «Прямо идея для рассказа».
        Я думаю, здесь всё честно. Ваше право назвать этот рассказ чистым вымыслом, например. Я зеркало и, может быть, кривое
        И кстати, на баррикады Стоп-ГОКа лезть не надо. Я бы предпочел избегать крайностей. Но не надо и отгораживаться полностью. Для нас, живущих здесь, это же не вопрос какой-то там вшивой политической окраски. Это вопрос исключительно того, где и как мы будем жить завтра.
        И я бы не сводил вопрос только к ГОКу, который является, скорее, следствием ситуации, некой её иллюстрацией. Сама ситуация укоренена глубже.

      3. Ранний Артём Краснов задавался многими вопросами (теперь я могу это утверждать, потому что прочла весь блог). И заставлял всех читающих задаваться ими. Но это было в доблаберидский период. Как будто первая часть должна была стать ответом на все заданные вопросы! Но нет, вопросов меньше не стало, и я читала блог в надежде понять, не ошиблась ли я с книгой и её автором. Не ошиблась. Книга не для ответов, а чтобы вопросов стало ещё больше.
        В последнее время Артём Краснов только автомобильный журналист и СтопГОКовец. Даже здесь, куда большинство комментирующих приходит не ради автотематики и набивших оскомину околополитических тем.
        Вы не понимаете. Вы не ретранслятор и не кривое зеркало. Вы переводчик. Вы растолковываете значения многих явлений, которые считались обыденными. Ещё Вы иллюзионист. Иногда, благодаря Вам, можно увидеть в знакомых вещах нечто большее, чем видел до этого. Вы пироман, но, надеюсь, Вас не посадят за поджёг сердец и умов комментирующих, ведь Вы и пожарный при этом – даже самые ожесточённые споры на страницах Вашего блога чем-нибудь да заканчиваются, пусть даже молчанием.
        И дело не в том, что мне приспичило пофлудить (хотя не спорю, в реальной жизни я давно не испытывала такого удовольствия от общения с интересными людьми). Дело в возможности думать о чём-то кроме ежедневно видимого и слышимого!
        В общем, Вы несёте ответственность за прирученных нас, Артём, и не пытайтесь отвертеться и стать меньше.
        P.S. даже если причиной тому является вторая часть.

      4. >>>В последнее время Артём Краснов только автомобильный журналист и СтопГОКовец.
        Я думаю, сейчас я меньше «автомобильный журналист», чем когда-либо.
        И я не стоп-гоковец. За всё это время я лишь раз видел живого стоп-гоковца (правда, в ’15 году фотографировал митинг, но не общался с ними).
        Ещё раз подчеркну, что рассказ не касается исключительно ГОКа — скорее, это о ситуации вообще. О «Красном и белом», о всех позорных недостроях, о культе охранников, о философии промышленных кочевников, о ржавых пазиках, о менталитете людей оседлых и людей перекати-поле. Я бы смотрел на ситуация в целом.
        Некоторые вещи развиваются вне зависимости от того, какой имидж им пытаются придать. Думаю, здесь всё просто: история рассудит.

      5. Такие минорные настроения приходят накануне очередного Дня Рождения, особенно круглого.
        А насчет «К&Б» я бы подискутировал плане развития развития такой сети с нуля. Для этого нужны большие способности.

      6. Так я, вроде, и не встречал подобных обсуждений, кроме комментариев на 74.ru.

      7. Vanamen
        «Тебе надо просто отдохнуть» (с) Универсальный ответ на все сомнения от тех, у кого по жизни всё складно 😀 Слышал не раз. ДР, кстати, меня в меньшей степени волнует, потому что дата вроде как позволяет его не отмечать. Отдельная радость, что это суббота.
        И какая банальщина эти ваши «развитие сети с нуля». Я не к тому, что это не верно. Верно. Нормальное такое коленопреклонение перед каждым барыгой… Конечно, если же вы его не похвалите за глаза, вас ещё сочтут завистником или спросят «а чего сами достигли». Лучше уж высоколобо заявить: это ж такие способности… Это ж такой моск… Что, впрочем, в какой-то мере верно.
        Нет, дело не барыгах. Вопрос, скорее, в том, как это стало «национальной идеей» для города. Что в нём хорошо приживается. Барыга просто высветил эти наши особенности и монетизировал. Он в порядке. К нему вопросов нет. Вопросы к тем, кто перед ним преклоняется.

      8. Что же вы так «околючились»? Никто и не говорил про отдохнуть, а просто завуалировано поздравили. Заранее неправильно, но выходные на носу.
        Вы описали мрачные прогнозы, а я попытался обсудить пути решения. И тема с КБ всплыла. потому что нашему городу (да что там городу…) не хватает талантливых управленцев, которые могут поставить цели и их реализовать в реальных условиях. Абстрагируйтесь от названий.

      9. Заранее не поздравляют, но в любом случае спасибо, что помните 😀
        Пока мы будем барыг считать талантливыми управленцами, ничего, собственно, и не изменится. Скажем так, все те управленцы, приходящие из отожми-купи-продай бизнесов показывают свою эффективность во власти во всей красе, продолжая свою отожми-купи-продай философию уже на уровень выше. В этом и проблема.
        Любой бизнес требует усилий и каких-то скиллов. Давайте просто не будем их преувеличивать. Конъюнктура выводит на передний план определенных людей, для которых эти скиллы более естественны — более никаких талантов у них нет. Кто-то может задавить конкурента, кто-то нет. Когда приходит время, что правила игры позволяют стрелять конкурентов, первые оказываются «талантливее» и мы начинаем прыгать с бубном, превознося их нереальные таланты.
        Я тут не конкретно про КБ, я не знаю историю её создания настолько, я говорю про все наши «управленческие элиты».
        Я видел примеры хороших управленцев, могу вспомнить одного из ректоров Педуниверситета Александра Филлиповича Аменда или, например, директора ФМЛ31 Александра Евгеньевича Попова. Они жили/живут совсем не так, как те, кого у нас привычно выпячивают. Ни в материальном плане, ни в смысле отношения к людям. Талантливые управленцы работают зачастую против конъюнктуры, а главное, они знают, что такое органика развития. А все эти сетевые бизнесы — это чистое масштабирование в рамках заданной канвы.
        Так что вопрос просто в оценках. Не ставьте пять там, где и троечка-то с натягом.

      10. Давайте нас рассудит новый мэр:
        «Почему Челябинск в упадке? — спрашивают у Натальи Котовой.
        — Это совокупность причин, — отвечает врио мэра и говорит, что гордится работой в период, когда главой города был Михаил Юревич — тогда были положительные результаты.»
        Можно по разному относится к Юревичу, можно уповать на период времени, но получается что «барыга» был талантливым управленцем и мрачных настроений было куда меньше.
        Я стараюсь быть объективным по тому что знаю, видел, участвовал и т.д. и не делать выводы про предположениям.

      11. Вам хочется поговорить про персоналии — я не против. Можно много дискуссий породить: «Ельцин был в чем-то прав…», «Горбачева не так поняли…», «Лужков обладал массой талантов…», «Трамп дальновиден…»
        Я, честно говоря, о другом говорил. Власть-элиты и общество — это единое целое. Вина коллективная. Причины всего, что случается, размазаны по нашим головам ровным слоем. Когда мы это поймем, когда ужаснёмся, может быть, не нужно будет никаких революций: самое общество, как организм, начнёт вырабатывать иммунитет к определённым вещам.
        Проблема в том, что этого, возможно, не произойдет. Процесс будет идти так, как он шёл. И бесполезно искать крайнего: мы все крайние.
        Я, впрочем, тешу себя надеждой, что перед самым выстрелом в толпе появятся лица вместо пятен, что кто-то услышит. Но по комментариям понятно, что не факт. Меня это не огорчает и не радует. Это как погода — она есть.

      12. Вы как-то лихо перескакиваете от общего к частному и наоборот. Я про систему управления, вы про барыг и Попова, я в ответ про Юревича, вы опять про общество. Давайте, уж, определимся.
        «Я, впрочем, тешу себя надеждой, что перед самым выстрелом в толпе появятся лица вместо пятен, что кто-то услышит.» Это все люди, а не пятна. Просто надо подойти поближе.
        У каждого своя такая история, просто герой этого не видит и ему это неинтересно….. он интроверт.

      13. Ну, значит, так. Я свою историю рассказал. Передаю ход другим.

  1. А ведь у большинства городов страны, и тем более нашей области проблемы.
    Только вчера с супругой разговаривали по этим поводам, вспомнился Бакал с цинковым, и их протесты.
    Посмотрел ролик обращение к Текслеру жителя Трехгорного. рассказывающего про упадок города, продажу малых комбинатов и заводов, а так же избавление от лагерей, короче от социалки.
    Бля, но ведь в моногородах с градообразующими предприятиями, города то реально загибаются. Где же сука эта госполитика, которая говорит прямо избавляться от социалок, мупов хуюпов, потому как им это совсем не выгодно. Где налоги с огромных предприятий на развитие моногорода который и строился лишь для обеспечения и функционирования этого завода. Да, пох, всему государству. Потому как временщики и не более. А те, кто хозяйственники, и могли бы, просто не хотят лезть в это говнище, ни за какие ковриШки. Страна эффективных менеджеров.

  2. Я не могу сказать, что мне не нравятся твои автомобильные статьи. Зато я могу сказать, что мне нравится почти все, о чем ты пишешь на несвязанные с автомобилями темы. И мне нравились многометровые диспуты с твоими друзьями. а вообще, рад, что познакомился с тобой

    1. Речь, конечно, очень трогательная. Но как-то немного настораживает 🙂 С чего это ты вдруг?

  3. Если честно, я ждала этого. Прям вот ждала конкретно двух вещей (видимо, чувствовала, что «песня зреет»): 1. Рассказа. 2. Творческого осмысления темы «бежать или остаться». Спасибо, Артем! От всего сердца спасибо!
    Я во многом разделяю твою позицию. Она чем-то схожа с моей позицией по поводу войны. По долгу учебы много книги читала, в том числе и военную литературу, где поднимается вопрос об ответственности одной личности за смерти сотен тысяч. Это я сейчас упрощенно говорю. Типа вот какой он тиран, отправлял людей на смерть. У меня всегда возникал вопрос: что значит «отправлял»? Это вообще какой-то исторический абсурд: безоружный «король» велит тысячам вооруженных людей идти и умирать. Я сейчас не говорю про освободительные войны, где желание людей защитить свою землю даже ценой своей жизни — оправданно. Я также не имею в виду наемную армию, я имею в виду обычную, куда забривали простых людей. Вы екарный бабай вооружены, вас тысячи! Какого хрена вы слушаете того, кто без оружия? Почему вы идете убивать и умирать по его приказу? Сказали бы, как в том анекдоте: ты ковбой — и ты и прыгай. И что он тебе сделает? Вас тут батальоны и дивизии, а у него, дай бог, с десяток охраны. Лупаните пушкой по дворцу. Власть всегда будет у того, у кого в руках оружие. Не деньги, не связи — оружие!
    Но я увлеклась что-то. Видимо, это в психологии человека — не видеть собственной власти, собственной силы. Это ведь так просто: не устраиваться на работу в ГОК. Просто сказать: я не буду здесь работать. Если каждый житель так скажет — что будет? Повезут эти барыги рабочих из других городов? Будут агитировать на ПМЖ в Челябинск? Если некому работать, то не будет и предприятия. Это как с примером про армию. У тебя оружие, никто не может заставить тебя умирать. Но нет, идут и умирают.

    1. Надежда, армия для войны с наружними врагами. Для борьбы с внутренними МВД, и иже с ними. У Вас же оружие, кто же против Вас пойдет. А пойдут все друг на друга. МВД на ВС РФ. Между этими структурами, ни когда не было и ни когда не будет, дружбы. И сил и средств хватит и тем и другим противостоять друг другу. В этом противостоянии тактические группы вряд ли кто то будет поднимать. Ну и всякий должен понимать что приказ, все таки есть приказ. А, в случаях чрезвычайных положений, его неисполнение, ведет ….
      Ну а просто не устраиваться на работу, только потому что кому то из жителей г ЧЁ, что то, не нравится…. Этак надо все заводы города на клюшку закрыть и окна заколотить. Мусорщик отказывается вывозить мусор потому что Полетаево бастует, ШАхтер потому что кто то когда то не будет закапывать и рекультивировать ту дыру что сегодня капает именно этот шахтер.
      Да и штрейкбрехерство, сегодня развито как никогда. Вопрос то шкурный. Я бы вот на месте стопгоковца ( стал сотрудником ГОКа, зная что участь то неминуема). Хотя, можно вспомнить недавнего работягу, нежданно ставшего советником, и что стало дальше знают все… Опять же исключительно шкурный вопрос и ни чего более.
      Это в росстате все красиво и уровень жизни стремится к максимуму. А вот по жизни, почему то, у населения все совсем ни так.

      1. Я ведь оговорилась: я не имею в виду наемную армию. Когда тебе платят деньги — ты стреляешь, все просто. Я говорила именно про призывную, когда сталевара, повара, пианиста — всех в ружье. И по этому поводу стоны: отправляют на смерть людей, которые не выбирали своей профессией войну. Теоретически этих людей можно заставлять что-то делать до той поры, пока у них самих не появится оружие в руках. А дальше всё. 200 тысяч солдат против 200 МВДшников. Да даже если тысячи МВДшников — это несопоставимые силы. И мне правда было бы любопытно посмотреть, как МВД гитлеровской Германии заставит воевать немецких солдат, которые на территории СССР находятся. Вот знатный был бы файтинг! С одной стороны, полицаи напирают: «Стреляй, солдат, а то убью!», а с другой — Красная Армия: «Не трогайте фрицев, это мы их должны убивать!»
        Но это все теория и здравый смысл, а на деле — слепое подчинение и разрозненность. Народ не понимает своей силы, не верит в нее и не умеет ее применять.

  4. Дорогой Артём! С Днём Рождения! Простите мою несдержанность на днях. Вы замечательный! Я очень горжусь общением с Вами! Пусть впереди Вас ждут лучшие годы, а поддержка семьи и друзей будет крепким тылом!

    1. Ольга, спасибо большое! Если честно, вы мне представляетесь как раз очень сдержанной) Я порой переживаю, не слишком ли я весок (но тут уж природа такая). И мне очень приятно поздравление! Хоть я и кажусь иногда сухарём, но на самом деле мне крайне важно осознавать, что есть кто-то, кто чувствует/понимает похожим образом (а расхождения по частным вопросам здесь вторично).

  5. Почему-то подумалось, что челябинцам хоть ссы в глаза — всё божья роса.

  6. Спасибо за произведение! Еще читая упоминание рассказа с таким названием в статье на 74, защемило… «я знаю, о чем он». И не поверите: я уже написал его, но — в своей голове, до того, как увидел у вас. Это страшное дежавю. Очень страшное. Спасибо, Артем, еще раз.

  7. Повеяло Оруэлом, причем очень сильно. Болезненность, унылость и безнадежность полная. Мазутная грязь, от которой не отмыться, хоть до крови сдирай кожу. И член , положенный на город , символичен….

  8. Хороший рассказ. Концовка просто прекрасна, как концовка, а ситуация не такая радужная… Коротко — мне понравилось, спасибо.

  9. Рассказ на злобу дня. Мне понравился. Обидно за город и область конечно, но кто если не мы виноваты в такой ситуации? Вопросы заданные автором обращены к нам самим… Барыги и пришлые это вторично (автор правильно в одном из комментариев пишет про лизоблюдство и возвышение барыг «к&б и иже с ними-расплата пришла в виде отъёма актива ;)», мы сами гадим здесь, сами допускаем такое отношение к себе со стороны власти. Съездите на любую речку, озерцо-посмотрите как все засрано! Чисто не где убирают, а там где не мусорят. Надеяться на светлое будущее необходимо. Я уверен, сменится рано или поздно верхушка в стране и будет ещё шанс на оздоровление.

Добавить комментарий