Это продолжение большой темы про озеленение Челябинска: в прошлый раз мы разбирались, почему деревья у нас так беспардонно выпиливают, а сегодня поговорим об обратном процессе: высадке деревьев и уходе за ними. Как оказалось, «лесорубы» в городе куда ловчее, чем озеленители.
Посадить на пень
Много лет обрезка деревьев в Челябинск напоминает кухонный блендер, который крошит всё, что попадает на его зубья. Тополя, например, в городе вообще не любят — за их снос и компенсация минимальная (всего 13 тысяч за крупное дерево), и стригут их отчаянно. Есть даже такой устрашающий термин — посадка на пень: это когда льва стригут под тушканчика. Для чего?
— Это делали для упрощения, потому что большую крону трудно обрабатывать, и обрезка задумывалась как благо для деревьев с развитой кроной, — объясняет директор ботанического сада ЧелГУ Вера Меркер. — Но это не отвечает биологии деревьев: взрослые экземпляры нельзя так стричь! Да, тополя — это деревья первой величины, у них большая высота и тяжелые сырые ветви, которые могут падать. И, в теории, крону можно удалить, дождаться так называемых волчковых побегов, из них сформировать пучки, затем оставить несколько структурных ветвей и работать дальше, формируя крону. Но у нас этим не занимаются, в результате, дерево через несколько лет погибает.
По сути, после капитального «бритья» тополя нуждаются в почти что скульптурой работе по восстановлению кроны, но это явно не уровень Челябинска. Тем более вырезка тополей шла с молчаливого согласия горожан: одним мешает пух, другим — липучки, третьим тополя закрывают окна. Их истребление в последние годы приобрело масштаб геноцида.
«Зачем вы из липы пальму делаете?»
Но тополя — это «мамонты» городского ландшафта и работать с ними порой тяжело из-за массо-габаритных показателей. Но в Челябинске под нож идут не только тополя, но и, например, липы.
— Возьмите проспект Ленина. Так и хочется спросить: вы зачем из липы пальму делаете? — сетует депутат Центрального района Челябинска Елена Вахтина. — За обрезку деревьев в этом году управление дорожного хозяйства заплатило 28 млн рублей в адрес ИП Рябова, и что мы получили за эти деньги? Приехали «наёмники», прошлись высотными пилами, пообрубали ветви, сделали штамбы по 6 метров. Мы считаем, что за такую варварскую образку город не должен платить деньги.
Штамб — это расстояние от корневой шейки дерева до первых ветвей. Обрезать дерево таким образом проще всего: для этого не нужна спецтехника — достаточно лестниц и пил.
— Читаем техзадание, там всё чётко прописано: формовка, прищипка, подкормка и так далее. Но для проработки кроны нужны подъёмники, а час их работы стоит, грубо, 2 тысячи рублей, плюс нужны ещё квалифицированные специалисты. — продолжает Елена Вахтина. — А они наняли обычных людей с высотными пилами, а с тех какой спрос? Они твердят одно: убираем ветки, потому что мешают. А кому они мешают?
Директор по производству питомника «Ботаник» Татьяна Журавлёва тоже в недоумении от методов челябинской обрезки деревьев:
— По сути, нужно делать ровно обратное: прореживать крону сверху, а не уничтожать её снизу, — объясняет она. — Такая варварская обрезка приводит к тому, что они болеют и умирают.
350 деревьев в сутки
Мы углубились в конкурсную документацию и что что выяснилось. Упомянутый ИП Рябов Алексей Александрович действительно выиграл аукцион на санитарную и формовочную обрезку деревьев, снизив цену контракта с 40 млн рублей до 28,5 млн рублей. Подрядчик базируется в Московской области и нередко участвует в тендерах, связанных с вопросами озеленения. В списке его контрактов: снос аварийно опасных деревьев, вырубка и корчёвка пней, содержание мест захоронения, удаление аварийных деревьев и так далее. Есть в послужном списке омолаживающая и формовочная обрезка, но, судя по предыстории, мощной технической базы именно в Челябинске нет.
При этом контракт с тем же ИП Рябовым подразумевал работу с почти 14 тысячами челябинских деревьев. Что интересно, протокол итогов аукциона датируется 18 марта 2020 года, завершение работ — 29 апреля 2020 года. Даже если закрыть глаза на все этапы заключения контракта, ИП Рябову нужно было формовать по 350 деревьев в день (без выходных). Для сравнения, на участке от проспекта Ленина на Курчатова улицы Энгельса, по нашим подсчётам, растёт 70 деревьев — одна пятая часть плана.
Елена Вахтина обратилась в управление экологии по поводу упомянутых лип, откуда пришёл такой ответ, цитируем:
— Управление экологии произведён осмотр обрезанных деревьев породы «липа» по улице Энгельса, сделаны фотоматериалы. Установлено, что по улице Энгельса проведены работы по санитарной обрезке деревьев породы «липа», фактов прекращения роста обрезанных деревьев не установлено, срезы после обрезки закрашены. У некоторых деревьев в ходе обрезки не в полном объёме удалены сухие ветви.
То есть даже Управление экологии Челябинска не видит проблемы в том, что липы после обрезки лишились чуть ли не половины кроны, а вид многих деревьев попросту жалок. Тут впору задаться вопросом, нужно ли городу Управление экологии, настолько равнодушно к экосистеме города, но вопрос получается риторическим.
Хотя на самом деле подрезка деревьев сравнима с работой хирургов. Татьяна Журавлёва, например, стоя перед липой в питомнике, показывает мне, как тщательно нужно выбирать ветки для обрезания: где-то нужно убирать загущенность, где-то формировать скелетные ветки, где-то работать с формой. Это не укладка плитки, где можно нанять биоробота и научить его однотипным действиям. Обрезка деревьев требует и оборудования, и опыта, и любви к живому.
Душат снизу
Вера Меркер добавляет, что челябинские деревья откровенно «душат» и снизу:
— Если по СНИПу норматив на приствольную лунку у дерева — два на два метра, то у нас делают приствольные станочки 50 на 50 сантиметров. Мы имеем места для машин, а деревья у нас при этом задыхаются и умирают.
Такой подход имеет и скрытые плюсы для «озеленителей», работающих по тому же принципу, что строят дороги: быстрее развалится — быстрее дадут денег на ремонт. Спил старых деревьев обосновывают их предсмертным состоянием, но почему оно возникло, никому не интересно.
Многие эксперты пеняют на непропорциональное расширение проезжих частей в годы «дорожной революции»: какие-то деревья просто снесли, а для каких-то создали невыносимые условия. Челябинск постепенно отходит от концепции закатывания себя в асфальт, но в любом случае застройка и расширение дорог сократили зелёные территории.
Почему не видно эффекта?
Кстати, много ли тратится на озеленение Челябинска? Для интереса набираем на том же сайте Госзакупки ключевые слова и устанавливаем минимальную цену в 10 млн рублей — даже беглое пролистывание показывает, что на это уходят сотни миллионов рублей.
Само по себе это логично — хозяйство немаленькое. Но почему челябинцы не наблюдают зримых эффектов, а всё больше твердят о превращении города в каменные джунгли? Может быть, не видят?
Челябинский урбанист Лев Владов, например, называет 2020 год переломным по двум причинам: в обществе назрел запрос на озеленение, а во власти, по его словам, появились неравнодушные к теме люди.
Так, в этом году добавится несколько скверов. Другое дело, что пока они выглядят скромно и не перевешивают в сознании масс многочисленных рубок, которые обсуждаются чуть ли не каждую неделю.
Взять тот же проспект Ленина: здесь стоят липы, срезанные до состояния «хвостов» и другие липы, с корнями в тесных асфальтовых колодцах. Но здесь же высажено множество новых деревьев. Однако вопрос в балансе: если они приживутся — наверное, станет даже лучше. Если нет, будет как с реформой общественного транспорта: «ну, не шмагла, мужик, не шмагла»…
Пилят в Челябинске пусть старые, но пышные деревья с ветвями и кронами. Высаживают же зачастую вички — тощенькие палки, которые не всегда приживаются.
Насколько вообще оправдано озеленять город такими саженцами? Чтобы понять это, мы съездили туда, где растят деревья для городского озеленения — в питомник «Ботаник», который раньше назывался «Горзеленстрой» и был главным озеленителем Челябинска. Сейчас предприятие в частных руках.
Проблема вичек и хлыстов
— Нам не нужны миллионы деревьев, нам нужны миллиарды листьев, — говорит директор по производству «Ботаника» Татьяна Журавлёва, имея в виду, что тощие вички можно считать деревьями лишь номинально, с точки зрения «бухучёта», а не качества окружающей среды. Недоразвитое дерево в первые годы бесполезно: не даёт тени, не поглощает пыли.
Татьяна Журавлёва показывает липки и сибирские яблони, готовые к пересадке: это деревья со стволом толщиной в руку и симпатичной кроной.
— Проблемы есть уже на этапе формулировки технического задания для госзакупок, — говорит она. — Заказчики задают высоту дерева, а что такое высота? Бывает два равных по высоте дерева, но у одного сформированный ствол и крона, а другое — это ещё веточка: их ещё называют «хлыстами».
Татьяна объясняет, что пересаживать проще как раз вички, потому что они лучше приживаются. Но они требуют длительного ухода, чтобы стать самодостаточным деревом.
— Это большая работа, и если её делать, из вички вырастет полноценное здоровое дерево. Проблема в том, что эту работу в Челябинске не делают, — говорит Татьяна.
Вообще «товарное» дерево для городского озеленения пестуют несколько лет, в течение которых его трижды пересаживают, чтобы сформировать компактную корневую систему. А ещё — подрезают для формирования кроны. Работа эта небыстрая и кропотливая, и если резать по 350 деревьев в сутки, вероятно, толку не будет.
Финансовая диета для деревьев
Вичку посадить не только проще: она попросту дешевле, причем раз в пять. И тут на первый план выходит ещё одна фундаментальная проблема: сам принцип госзакупок с ценой в качестве критерия.
Начальная цена лотов берётся не с потолка: специалисты объясняют, что организаторы аукциона смотрят «среднюю температуру по больнице», иногда оставляя некий жирок сверху (его, в теории, и должны срезать на торгах).
Но в реальности цена падает не на 10–20%, а, допустим, в пять с лишним раз, как в этом контракте на озеленение проспекта Ленина. В этом контракте цена упала почти в три раза, в этом — в два.
— Это большая проблема, — говорит Татьяна Журавлёва. — Вырастить дерево, грамотно пересадить его, заботиться о нём первые годы — затратное дело. А когда цена падает в несколько раз, хорошие фирмы попросту отказываются от него. Контракт получают те, кто настроен экономить на всём.
Татьяна Журавлёва акцентирует внимание на ещё одну проблему: пересадку дикорастущих деревьев. Челябинцы, например, постят в соцсетях вот такие снимки — специальная машина выкапывает деревья в лесополосе близ Шершней в районе посёлка Западный. Если у вас есть информация о владельцах этих машин и заказчиках процедуры, сообщите нам через форму обратной связи под статьёй.
По словам Татьяны Журавлёвой, подобных подход в принципе не очень подходит для озеленения:
— Пересадка дикорастущих деревьев — плохой вариант, — объясняет Татьяна Журавлёва. — Их корневая система не приспособлена для этого, они плохо приживаются, и отдельный вопрос — законность всего мероприятия.
Клёны, липы, тополя — что лучше?
Тополя в Челябинск не любят: от них пух, липучки и «падкие» ветви. Но Татьяна Журавлёва, например, вступается за гигантов:
— Тополя — это рекордсмены среди городских деревьев по выделению кислорода и поглощению вредных газов, — объясняет она. — Проблема пуха решается за счёт высадки мужских особей, которые не пушат. Правда, при неправильной обрезке они могут перерождаться в женские, но это уже вопрос ухода за ними. Кроме того, тополя хороши своей «статусностью»: городская застройка стала масштабнее и мелкие деревья зачастую просто теряются на её фоне.
Липы — ещё одно классическое дерево для города: красивое, с хорошим запахом, а ещё — устойчивое к вредным воздействиям, что позволяет сажать липы вдоль дорог, формируя зелёный щит. К сожалению, липа достаточно медленно растёт.
А вот кто растёт быстро — это сосны. Их вообще любят за живописный вид и запах, а ещё — за их тягу друг к другу: сосны лучше себя чувствуют в коллективе. Правда, в отличие от лип, они не очень переносят соседство с дорогами. К тому же их довольно сложно пересаживать.
Но деревья бывают не только полезными, и одно из самых спорных — это ясенелистный клён, который в быту чаще называют американским. Это то самое растение, которое даёт «вертолётики» — семенные плоды в виде лопасти (крылатки). Это клён приехал к нам из США, где жил в гармонии с соседями, но в России из-за особенностей почв превратился в сорняк. Растение быстро размножается и вытесняет другие формы, а кроме того, неопрятно выглядит.
С другой стороны, не лучше ли сорняковый клён, чем голая пустошь? Директор ботанического сада ЧелГУ Вера Меркер отчасти соглашается:
— Да, он прекрасно стрижётся и ему можно придавать очень красивые и даже топиарные (фигурные) формы, например, шаровидную. Важно не допускать неряшливости, разлапистости, поэтому стрижка нужна хотя бы раз в год.
Получается, бесплатный ясенелистный клён в любом случае не бесплатен и требует присмотра. Вера Меркер отмечает, что деревья, растущие неконтролируемо, могут иметь аварийные наклоны ветвей, внедряться в архитектурные сооружения, закрывать обзорность, поэтому в любом случае нельзя пускать дело на самотёк. Помимо ясенелистного клёна специалист отмечает ещё два агрессивных сорта — ясень и вязь приземистый (карагач).
Кстати, вопрос о том, какими деревьями озеленять город — очень дискуссионный. Например, Татьяна Журавлёва ратует за местные сорта:
— Нам не нужна экзотика, потом что у нас есть множество прекрасных, адаптированных растений, — говорит она. — При этом выбор сортов нередко происходит с подачи дизайнеров, которые не разбираются в ботанике и хотят лишь внешней красоты. Но озеленять территории нужно деревьями, растущими здесь. Взять даже Пермь — всего-то 600 километров. Но это зона широколистных лесов, где деревья растут в тени и без ветра. Потом их привозят к нам, а у тут — палящее солнце и продуваемость. Такое дерево можно выходить, но это — большая работа, которую никто потом делать не будет.
Вера Меркер отмечает, что сейчас в Челябинске очень слабый породный состав:
— Небольшое количество видов и очень много сорных, — говорит она. — А для нас подходит огромное количество деревьев, например, многие виды яблонь, боярышников, рябин, лип, орехов (манчжурский, серый, чёрный), огромный ассортимент цветущих кустарников. Кроме того, у нас мало хвойных деревьев, которые украшают город круглый год.
А в сухом остатке получается вот что. В Челябинске нет структуры, которая бы отвечала за озеленение и видела картину в целом. Нет даже понимания, сколько деревьев мы теряем в год и перекрывается ли это новыми высадками. В Челябинске нет специалистов по уходу за насаждениями, а госконтракты допускают к процессу случайных людей. А ещё в Челябинске нет чёткого зонирования, которое бы исключало передачу озеленённых участков частникам — такая практика постоянно сталкивает коммерсантов и жителей лбами.
Есть мнение, что в этом году ситуация переломится, и какие-то положительные сдвиги есть. Но достаточно ли их, чтобы погасить инерцию последних лет?