Беспамятство

С памятью моей стало худо. Раньше я запоминал целые интервью. И я не понимал людей, которые ходят с блокнотами. Теперь же я норовлю записать каждую мелочь, особенно идеи или правки в текст. Иногда я выскакиваю из душа и корябаю высохшей ручкой на какой-нибудь кулинарной фольге. Надо бы, конечно, положить в удобное место блокнот и ручку, но ведь и их расположение нужно помнить.

Сегодня я хотел написать какой-то пост, но не смог вспомнить какой. Хорошо, что я записал его идею. Плохо то, что я не помню, куда. Либо это был листок на холодильнике, либо блокнот на столе, либо на подоконнике. В любом случае я не помню страницу, а черкаю я где попало.

Я спрашиваю у жены: где тот блокнот, в котором я писал с безумным видом? «Зелёный?», — переспрашивает она. Эх, если бы я помнил. Поэтому вместо забытого поста, я пишу про единственное, что меня теперь волнует — потерю памяти.

Мелкие идеи я записываю не для того, чтобы ими воспользоваться. Я записываю их для обратного — чтобы они меня не мучили. Забытая идея кажется отчаянно гениальной. И тот пост, тему которого я забыл, наверняка завоевал бы Пулитцеровскую премию. Жаль, что всё так вышло.

Забытые идеи могут мучить меня полночи. Я напрягаю мозг ассоциациями, думаю о психопатах, радиоактивных веществах, когнитивно-поведенческой терапии, размере транспортного налога, фильме «Брат 2», городе Карабаше — в общем, проверяю все закоулки памяти. Иногда из болота маразма всплывает какой-то фрагмент идеи, что-то вроде первых букв, например, «П» и «Л». Подлодка? Плохие дороги? Плавание с трубкой?

Так я маюсь ещё пару дней, а потом натыкаюсь на листок с многозначительной фразой «люди — пластилин». Бинго! Правда, я всё равно не помню, что имел в виду. Должно быть, что люди податливы. Что их мнения сформированы средой. Что их память после 40 лет становится похожа на кусок жидкого навоза. Или что-то ещё.

Я помню лишь, что идея пришла мне в каком-то пышном контексте и была прямо-таки сногсшибательной, но поскольку я не успел записать всей цепочки мыслей, остался лишь вот этот нафталиновый пластилин.

Но это не так важно. Записанная идея перестаёт мучить меня своей многозначностью. Ну да, люди — пластилин. И ты — пластилин. И ничего такого. Всё наше самодовольство проистекает из иллюзии, будто это не мы отштампованы жизнью, как сургучные печати, а сама эта печать услужливо выгнулась вокруг нашего первородного пластилина. К чему я вообще завёл этот разговор? Я опять забыл, так что чёрт с ним.

Чисто технически записать идею — не такая уж проблема. Можно навести порядок на столе и положить блокнот на видное место. Можно писать сразу в айфон, а потом вспоминать, делал ли ты это в блокноте, мессенджере, гуглдоке или где-то ещё. Проблема тут в другом: идею записать невозможно. Второпях можно зафиксировать лишь её оттиск в виде какой-то банальности, который является переводом идеи на привычный нам язык речевых штампов. В любом случае нужно запомнить контекст. А с этим, опять же, проблемы.

Идея потому и кажется яркой внутри головы, потому что существует в некой паутине мыслей, из которой её, как любую органическую сущность, нельзя вырывать с корнями. Идее нужно дать шанс прорасти, и уже потом аккуратно собрать плоды. Но это требует времени, концентрации внимания и ещё памяти: всего того, что у нас потихоньку отнимает интернет, википедия и соцсети.

Иногда всё вокруг — статьи, фильмы, книги и особенно мнения — звучат очень вторично. Может быть, это и происходит потому, что мы живём в мире записанных идей.

Я всё же надеюсь сходить в августе в отпуск, проветрить голову и вспомнить, что же такого гениального я хотел написать сегодня. Наверняка, какую-нибудь ерунду. Но всё же интрига.