Почему я думал, что кризисы — это хорошо

Есть у меня глупая мысль, которой хочу поделиться. Впервые она посетила меня в октябре 2008 года, таком же тёмном, как этот — тогда разгорался мировой финансовый кризис. Я отчётливо помню, как шёл по неосвещённому двору и думал: «Может быть, это даже хорошо… Может быть, кризисы нужны». И я, кроме шуток, был полон какой-то светлой веры в человечество, напрямую связанную с надвигающимся кризисом. Я верил, что после него мы вернёмся другими.

Конец 2008 года был апогеем «жирных нулевых» в России, да и мире вообще. Меня же не покидало ощущение странного тупика, в который заходит весь мир, увязая в собственном благополучии. Проблемы не исчезали, проблемы заливались жирком внешнего успеха, часто взятым в кредит. И я думал, что кризис срежет лишнее. Отчасти так и получилось.

Но не это главное: мне тогда казалось, что надвигающийся кризис позволит людям преодолеть разобщённость, которая проявляется не в дефиците общения (оно-то в избытке), а в его поверхностности — разговоров много, но все ни о чём. Много френдов, мало друзей. Много суеты, мало эмпатии. Много цитат, мало инсайтов. Есть толпы, нет обществ. Люди словно разучились читать друг друга и самих себя, и оттого всё больше превращались в марионеток.

Отчасти я связал это с наступление тех самых благополучных времён (во многом — незаслуженно благополучных). Они притупили чувства и создали в нас иллюзию некой самодостаточности, когда общение превратилось в фоновую музыку, этакий закольцованный саундтрек, лишённый смысла, равно как и стремления его найти.

Мне казалось тогда, что приближение тяжёлых времён заставит нас очнуться. Представьте многоэтажный дом, в котором соседи еле-еле знают друг друга и здороваются через зубы, потому что каждый упакован до зубов и ни от кого не зависит. И вот как-то вечером в доме отключают свет. Соседи высыпают на площадки с фонариками, охают и чертыхаются, делятся бедами, придумывают план действий и охотно выручают друг друга. «Ой, я только голову намылила…» «А давайте я вам посвечу…» И напыщенный владелец Lexus в трико копается в щитке вместе со сторожем из третьей квартиры и его соседкой учительницей. И впервые замечает, что они, в сущности, одно и то же.

И вот я бродил в 2008 году, представляя весь мир таким домом, в котором того и гляди накроется трансформатор. Эта идея часто обыгрывается в фильмах-катастрофах, когда на волне тотальной зомбо-угрозы или оледенения люди вдруг открывают первородные чувства (включая, впрочем, и инстинкт убийцы).

Но ничего такого не случилось. То ли отключение света было кратковременным, то ли я в принципе ошибся, но в последующие годы наши мозги продолжили самодовольно жиреть, мышление становилось всё более клиповым и любые поиски смыслов заканчивались разве что бесславными интернет-потасовками.

Второй раз, хотя и в меньшей степени, нечто подобное я ощутил осенью 2014 года, когда Россия дистанцировалась от прочего мира — а общая угроза (даже фантомная), как известно, сближает. Тогда эти размышления вылились в повесть «Серый космос» о продавце айфонов, которого кризис выбил из уютной колеи. Но в глобальном смысле ничего не поменялось: если какое-то подобие сплочённости возникло, то лишь по принципу «Крым наш/не наш», то есть непрочное и враждебное ко второй стороне.

В феврале 2020 года у меня возникло подозрение, что коронавирус станет тестом на прочность для нашего образа жизни и началом краха (Теория большого писца). И я снова понадеялся, что мы сумеем преодолеть разобщённость: экзистенциальные угрозы неплохо прочищают мозги. Ковид не выглядел болезнью, которая сметёт с лица Земли человечество, но он выглядел искрой, которая, если не потушить в зачатке, способна воспламенить пороховой склад нерешённых проблем.

Ковид был своего рода тестом на взаимопонимание, на умение мыслить и действовать синхронно. Что требовалось от мира? Сплотиться, принять единообразные решения о жёстких карантинах, пересидеть, скажем, месяц, и жить дальше. Да, были бы потери для экономики, но на длинном плече несравненно меньшие, чем возникнут теперь. Да и сама идея карантина представлялась мне очищающей — нашему суетливому миру невредно месяцок посидеть в тишине.

Но опять не сложилось. Вместо спокойной реакции на угрозу общество поляризовалось ещё больше. Появились ковид-скептики, уверенные, что вирус придуман масонами и/или СМИ. Отрицатели ковида требовали для себя прежних прав и свобод, что не позволило «демократическим» обществам сдержать коронавирус решительными (и кратковременными) мерами. Мы предпочли бежать через пропасть мелкими шажками. Весь ковид-сцептицизм пронизан цеплянием за старый добрый мир сверхпотребления, который в любом случае дышал на ладан. Мы ещё раз доказали, что являемся лишь прожорливой саранчой истории, не способной реагировать на обстановку, зато охочей до новых пастбищ.

К осени ковид-скептицизм начал обретать черты фашизма, и многие бессознательно решили, что если человек, допустим, старый или толстый или болен диабетом, его смерть от ковида вполне оправданна. Завтра выяснится, что ковид не берёт только белокурых бестий, и эти же люди скажут — так тому и быть (при условии, что сами попадут в число бестий).

И моё разочарование в людях оказалось сильно. Я не ожидал, что мы так легко начнём сдавать своих, хотя коронавирус — не бог весть какая угроза. Это не нашествие зомби и не ядерная зима. Это просто тест на готовность отказаться от избыточного. Тест на умение слышать друг друга (даже тех, кто стар, толст и с диабетом). И мы его опять не прошли.

Всё это время я думал, что кризисы служат прививкой для человечества, этаким звонком будильника или пощёчиной мудрости. Но я заблуждался — человечество не слышит даже взрывов, не то что будильников. За последние десятилетия мы слишком отупели и слишком привыкли к картонным сражениям, чтобы воспринимать жизнь всерьёз. Мы разучились ощущать её пульс. Для нас теперь всё — телевизор (или соцсеть). Мы похожи на птицу, которая перестала воспринимать магнитные поля — это не мешает летать, равно как не мешает думать, что летишь она на юг.

Мы вряд ли проснёмся сами. Чтобы нас разбудить, нужен кризис совсем иного масштаба: такой, чтобы ощущался на собственной шкуре. И раз мы не способны его предвидеть, он придёт. Ничего трагичного с точки зрения планеты здесь нет — для неё это будет просто небольшая встряска перед новым циклом развития.Мы никому не интересны, кроме самих себя. Вселенной похуй на нас. Но мы этого не понимаем.

Коронавирус будет побеждён, мы закопаем тех, кто не справился, и запишем в неудачнике тех, кто получил серьёзные осложнения. Потом мы попытаемся зажить как прежде. Но удастся ли — вопрос открытый. Эти мысли о «чутье магнитных линий» кажутся пустыми рассуждениями философов, но на деле человечество живёт и развивается благодаря этим линиям, назовите их как хотите. И когда расхождение слишком сильно, природа ставит нас на место — а может быть, преподаёт урок. Урок, с которого мы уходим голодные и духовно очищенные. Хотя и не все.

8 Comments

  1. имхо, но кризисами я бы это не назвал. так, потряхивания.
    вот когда богатых будут вешать и грабить их коттеджи а бедные гибнуть на фронтах, а дома гиперинфляция….
    имхо поэтому ничего с человечеством и не «случается» 🙂

  2. А меня, все ещё так же живо интересует судьба ранее озвученного пешеходного перехода. Вот где кризисы. Аяврик прикинь, сегодня еду а там знак синенький с челобуриком снова стоит, а вот разметку не видел, но там правда снега по колено,

  3. Наверное, вы тоже в детстве любили стих про буревестника, Артём?)
    Мы 18 лет живём в нашем доме, но многих соседей по подъезду я узнала только год назад, когда нас всех враз ночью затопило с чердака. Точь-в-точь, как пишете, — бегали с фонариками, отключали друг у друга электросчётчики, сгребали воду тазами.. Только вот если экстраполировать эту ситуацию на всё человечество, то это должна быть катастрофа мирового масштаба, а не какой-то там коронавирус или девальвация. Но, боюсь, такого рода встряска не преподнесёт человечеству никакого урока, просто некому будет. Поэтому, если не хотите себе и своим близким несчастий в виде голода, холода, болезней и смерти, не гневите бога.

    1. Конечно, не хочу. И не вполне понимаю, зачем мы уже много лет со всего разгона идём в этот тупик. Под «мы» я разумею всё человечество. Мне нравится уютность нашего времени и я целиком за благополучие и счастье, просто благополучие — это такой тонкой лёд. А мы разучились заглядывать чуть глубже его корки.
      За себя и старших в семья я переживаю в меньшей степени, но нашим детям, вероятно, снова придётся жить в смутное время: этакие средние века, только в примесью цифрового концлагеря, с мракобесием, фанатиками, упадком разумности и так далее.
      Но это болезнь в острой фазе, а я до последнего буду надеяться, что одни из кризисов помельче сделает нам прививку. Разбудит что-то в нас. И это не исключено: человечество — адаптивная структура. Хотя эта адаптация может занять несколько больше времени, чем живёт средний человек.

  4. Артем, привет. Смотрю вот вокруг и вижу вот такое явление. Люди стали подменять виртуальный мир и реальный, путают их. Они считают, что если нечто прокатывает в виртуальном мире, то и в реальном эти законы будут работать.

    Мажорик 70кг едет на майбахе и думает, что он неубиваемый, неизбиваемый, наглеет. Многие агитируют, что Ковид надуман, придуман и защищаться не надо. «Можем повторить» наклейки на машинах. Прокачивание танков в играх вместо прокачивания своего тела и здоровья к детству. Планшет всучен с младенчества ребенку и родитель думает, что раз ребенок тихо сидит, можно ребенком не заниматься, не рисовать, не учить стихи, не развивать его.

    Очень хотел бы почитать небольшую статью на эту тему в твоем изложении.

    1. Женя, привет! Да, есть такое — можно ещё добавить, скажем, увлечение фантомными деньгами, когда акции прут в силу больше субъективных причин, а не фундаментальной ценностью.

  5. Артем, проехал сегодня по отремонтированным трамвайным путям Свердловский победы вся плитка провалилась к Хуссейн.

Добавить комментарий для krasnovwebОтменить ответ