Чем живёт Чебаркуль

В теории это идеальный уральский город. До Челябинска — всего 80 километров, два автомобильных маршрута и железная дорога. Под боком — Ильменский заповедник и целая россыпь озер: в радиусе 10 километров я насчитал их с десяток, не считая мелких прудов. Чебаркуль выглядит почти райским уголком, но слышим мы о нём не так часто. Скажем, в лентах новостей он представлен в основном криминальной хроникой и ЧП. Иногда его потряхивает от танковых выстрелов, раз в полвека — от метеоритов. Сегодня Чебаркулю исполняется 285 лет, и я съездил туда, чтобы узнать, как выглядит этот уральский парадиз.

На центральной улице Чебаркуля (естественно, Ленина) есть мини-рынок, и, заметив мой интерес, продавец, бывший военный, говорит с малоросскийским акцентом:

— Это вот гхрузди. Сам лично собирал. Места тут чистейшие. Всё безопасно, всё.

— Сам откуда? — спрашивает торговка чуть дальше. — С Челябинска? У нас тут такой воздух, ваши как приезжают, сразу спят от избытка кислорода.

— Ну да, — соглашаюсь я. — От Челябинска куда ни отъедешь, везде избыток кислорода.

Но вообще-то я шел к зданию универмага, фасад которого на гугл-картах выглядел приветом из семидесятых, а теперь весь загроможден растяжками арендаторов. Эх, первая неудача.

Для маленьких городов это вечная боль: на чистых фасадах рекламы выглядят язвами, как бы олицетворяя вечный спор внутри нас. Кто мы: еще советские люди, впавшие в летаргию, или безвозвратные капиталисты? Старый стиль мы разрушили, нового не нашли. Наверное, мы пока в творческом поиске.

Кстати, сама улица Ленина, пусть не вся, выглядит ухоженной, и, словно в компенсацию за первую неудачу, между домами сверкает кинотеатр «Волна», а на его фасаде… ущипните меня — афиши, нарисованные от руки. Со всеми трогательными надписями: «боевик», «драма», «начало в…» и указанием стран — Австрия, США, Россия. Кто помнит советские годы, поймет их прелесть.

 

Их в самом деле рискуют художники, работающие здесь по сорок лет. То есть когда-то они выводили «Кинг-Конг жив» и «По прозвищу зверь», а теперь — «Годзилла против Конга» и «Мортал Комбат». И это классно. Классно, когда ты настолько крут, что можешь временно наплевать на моду и дождаться, когда она, сделав виток, вернется к исходной точке.

А вот еще пример настоящего Чебаркуля — туберкулезный диспансер 1928 года (ранее здесь была кумысолечебница). Я не иронизирую — у подобных заведений мрачноватый имидж, но конкретно это место поглощает своей атмосферой. Постройки не испортили убогим сайдингом, территорию хранят в чистоте и не громоздят заборов, поэтому, как ни парадоксально, именно здесь чувствуешь прилив сил.

Я спрашиваю у сидящей на веранде медсестры, работает ли учреждение?

— Конечно, приезжают постоянно, — отвечает она. — Но сейчас это уже не больница: вон, хирургический корпус стоит заброшенный. Сейчас это просто диспансер, и сюда приезжают те, кто вылечился от туберкулеза.

— Надолго?

— Ну месяца на два.

— Интересное место. Как удалось его сохранить?

— О, на него постоянно кто-то претендует: приезжают всё, смотрят… — машет она рукой. — Москвичи особенно интересуются: то кардиоцентр якобы хотят строить, то еще что. Но пока ничего не выходит у них.

Я часто проезжал мимо Чебаркуля, но никогда не был. Мне казалось, смотреть здесь, по большому счету, нечего. Я ошибался. Вот несколько фотографий, на которых Чебаркуль выглядит конфеткой, но реальное ли впечатление они создают?

В целом снимки не обманывают. Храм Спаса Преображения действительно красив: среди моря коттеджей он выглядит белым айсбергом. На центральном стадионе около ледового дворца имени Валерия Харламова действительно кипит спортивная жизнь. Макет старой крепости Чебаркуль, что недалеко от места падения метеорита, готов принимать туристов. Эх, если бы весь город состоял из таких локаций и улицы Ленина, но…

Проблема лишь в том, что между этими очагами красоты существуют километры убитых дорог и множество строений, настолько разношерстных, словно их раскидал генератор случайных чисел. И контраст между ухоженными частями и стихийными настолько силен, будто несколько городов прорастают друг в друга насквозь. Убитенькие сталинки, безликие «панельки», ветхие хаты самых разных форматов и, конечно, глыбы кирпичных коттеджей.

о даже элитные дома не создают картинки, потому что самоизолированы в пузыре вкусов конкретного владельца. Клиповое мышление в архитектурном эквиваленте: старый город пережил несколько эпох, от казаков с пугачевцами до советского ренессанса, а в последнее время пал жертвой высокого спроса на землю, когда главное — урвать кусок, а что строить — вопрос вторичный. И это не проблема именно Чебаркуля: на Урале почти везде так.

Впрочем, Чебаркуль уравновешивает впечатление природной красотой, которая и притягивает сюда жизнь. Апрель, конечно, не самое живописное время года, но даже сейчас понимаешь, за что башкиры прозвали местное озеро пестрым.

Озеро Чебаркуль стало ловушкой для почти 600-килограммового куска метеорита, позже названого челябинским. Но разные штуки с неба падали и раньше: например, приличный метеоритный дождь был в 1949 году.

Сергей — охранник в парке, где стоит макет чебаркульской крепости. Он работает в двух километрах от места падения метеорита, поэтому я спрашиваю, что первое пришло ему в голову, ядерная атака?

— Да я в тот момент как раз в Челябинск ехал, — объясняет Сергей. — Но я даже не удивился: тут же вояки стоят, думал, у них что-то упало.

Рядом с Чебаркулем находится танковый полигон, поэтому к грохоту и дрожи земли местные жители в целом равнодушны. Сергея больше удивил наплыв иностранцев после падения метеорита:

— Приезжали из Франции, Германии, фотографировались вот тут на берегу, — говорит он.

Иностранцы скупали мелкие осколки метеорита, упавшие в поля под Чебаркулем, давая местным мальчишкам 2–3 тысячи рублей и выставляя на аукционах по 100–200 долларов.

А еще в городе есть несколько местных брендов. С «Чебаркульской птицей» всё понятно — где ей еще быть? Но я вот, например, не знал, что производитель мужской одежды «Пеплос» — это бывшая Чебаркульская швейная фабрика. Родом из Чебаркульского района (точнее, из Кундравов) режиссер Сергей Герасимов. А уральский период в карьере хоккеиста Валерия Харламова отражен в фильме «Легенда № 17», хоть и весьма схематично: чебаркульский стадион снимали в декорациях Лужников, а градирни, на которых Харламов тренирует волю к победе, — это вообще что-то фантастическое: в Чебаркуле нет ни ТЭЦ, ни АЭС.

А вот что в Чебаркуле есть — это промзона, где, как водится, больные предприятия от здоровых отделяет лишь тонкий забор и множество превратностей судьбы. Например, завод по выпуску кранов на гусеничном ходу с 90-х годов пережил несколько волн разграблений и рейдерских захватов, чаще попадая в криминальную хронику, чем в новости машиностроения.

Градообразующим предприятием была и остается «Уральская кузница» (входит в состав «Мечела»), которая штампует сложные, а иногда и весьма громоздкие изделия из спецсталей. Как и многие уральские заводы, во время войны предприятие было эвакуировано из Подмосковья. Начинало оно с деталей авиационных моторов, а сейчас штампует и кует для разных отраслей: для нефтяников, железнодорожников и не только. На заводе работают более трех тысяч сотрудников, хотя численность сокращается — пять лет назад было под четыре тысячи. Но для Чебаркуля с населением чуть выше 40 тысяч человек завод в любом случае значим.

Впрочем, есть у индустриализации и обратная сторона — экология. Не так давно «Уральская кузница» выплатила 6 миллионов штрафа за сброс химикатов в реку Коелга, есть и дела по загрязнению воздуха. Вечная дилемма Урала: жизнь и проблемы здесь растут из одного корня.

Чебаркуль — это город для тех, кто мечтает сбежать от города, но не так, чтобы совсем. Прелести сельской жизни и удобство городской здесь соседствуют, пусть небезупречно и местами хаотично. Глядя на Чебаркуль с гуннских курганов, хочется взять грубую щетку и как следует вычесать, чтобы привести его разнообразные таланты к общему знаменателю.

Впрочем, эти самые таланты и сыграли злую шутку, потому что в постсоветские годы Чебаркуль стал жертвой чиновничьей хищности и разгильдяйства: слишком много было желающих что-нибудь здесь освоить. И сегодня, в день его 285-летия, хочется пожелать, чтобы город, переживший метеорит, нащупал наконец свою колею. Потому что козырей у него на руках на зависть много.