Все уральские города похожи, и Выкса не исключение: здесь есть старый завод, дворцы промышленников, чугунные монументы в их честь, а еще — трубы, дым и экоактивисты. Я сказал уральские? Нет, конечно, Выкса находится в Нижегородской области, но с уральскими городами ее роднит и параллельность историй, и проблематика: здесь тоже много рассуждают о смоге, пользе и вреде промпредприятий, унылости застройки и важности городских парков. И Выкса нашла любопытный способ превратить вечное противостояние моногорода и его предприятия в симбиоз, не бесспорный, но интересный. Кстати, на Урале тоже есть такой город, но о нём в конце материала.
Город Икс
Удивительно, но масштабное освоение этих земель началось после экологической инициативы Елизаветы I, которая запретила строить заводы и добывать руду в окрестностях Москвы, поставив тульских промышленников братьев Баташевых в затруднительное положение. Скажем, Демидовы благополучно рыли Урал, а баташевские заводы вдруг попали под сокращение, что обидно. И братья перебрались в Выксу, где нашлись все компоненты тогдашнего успеха: вода, лес и, собственно, железная руда. А власть уже в лице Екатерины II одарила их правом всё это богатство окучить.
Параллели с Уралом, кстати, прослеживаются и в политическом смысле: как и мы, Нижегородская область когда-то была буфером империи против парней с раскосыми и жадными очами, правда, намного раньше.
Дальнейшая судьба Выксы очень напоминает о городках нашей горнозаводской зоны, хотя и в концентрированном виде, потому что одних только технологических прудов Баташевы накопали с десяток, а заводов построили штук пятнадцать.
С учетом такого бэкграунда не удивляет наличие крупного металлургического завода ВМЗ в современной Выксе, благодаря которому она носит звание моногорода и знакома со всеми прелестями индустриализации: от смрадненького (временами) воздуха до характерной застройки, которой советские архитекторы радовали жителей самых трудовых городов.
По населению (53 тысячи человек) Выкса сравнима с нашим Снежинском и чуть крупнее Чебаркуля и Сатки, то есть на звание мегаполиса не претендует. При этом ее завод является крупнейшим трубопрокатчиком России, опережая даже ЧТПЗ и гордясь тем, что здесь катали трубу для «Северного потока». В общем Выкса — это город, где тяжелая промышленность должна перетягивать центр тяжести на себя, а население — пребывать в суровой апатии или, допустим, похмелье. Но всё не совсем так.
Промышленный мурал
Серость тут не только на стенах, но и в воздухе. Читая экологические паблики Выксы, легко забыться и подумать, что речь про родной Челябинск, потому что аргументация сторон плюс-минус одинакова: «Воняет же!», «Нет, не воняет!», «С этим надо что-то делать!», «Не нравится — уезжай», «Лучше пусть закроют свой завод!», «А что ты будешь делать без завода?».
Без завода у Выксы не было бы проблем, но не было и самой Выксы. На ВМЗ, кстати, работают более 12 тысяч человек, то есть почти каждый четвертый житель города, а значит, вряд ли найдется семья, не связанная с предприятием. Короче говоря, корчевать загрязнителей с корнем было не вариант.
И десять лет назад в Выксе решили рубить этот гордиев узел с необычного угла, когда с подачи ВМЗ и его материнской компании ОМК организовали фестиваль Art-Ovrag: этакий культурный шабаш, когда в течение трех дней Выксу наводняют творцы всех разновидностей и творят, творят, творят… Поскольку фестиваль стал не только модным, но и ежегодным, его следы чувствуют повсюду, например в изобилии граффити на сереньких выксунских домах.
За некоторыми муралами есть отдельная история. Например, граффити «Сказка о потерянном времени» сделано самым известным стрит-арт-художником России Павлом Пуховым (Паша183) и является одной из двух его легальных работ (вторая тоже в Выксе). Может быть, вам это имя ничего не говорит, но в 2012 году Паша183 приобрел всемирную славу «русского Бэнкси» благодаря серии публикаций в газете The Guardian, которая увидела в его работах и мастерство, и свою философию (естественно, протестную). В 2013 году, не дожив до 30 лет, художник умер, а многие его работы в силу незаконного статуса были уничтожены. Мурал «Сказка о потерянном времени» тоже едва не пал жертвой самых обывательских мотивов: в 2020 году жильцы дома на Лизы Чайкиной, 16 решили утеплить стену, закрыв рисунок изоляцией, но вскоре с подачи местных бизнесменов Романа Фролова и Андрея Андрианова он был восстановлен. Вечная дилемма: как бы сделать так, чтобы и душа пела, и тело не мерзло?
Завод пошел дальше и предоставил граффитистам собственные цеха, и теперь каждый год здесь появляется новый мурал, включая и вот эту композицию, признанную самым большим стрит-арт-объектом в Европе на момент создания. Известный художник Misha Most на громадной стене площадью более 10 тысяч квадратных метров изобразил всю историю завода.
А вот эта работа и вовсе уникальна, потому что сделана одним из основателей соц-арта Эриком Булатовым, уроженцем Свердловска (ныне Екатеринбург), сейчас живущим в Париже. Художнику уже почти 90 лет, его картины стоят сотни тысяч евро, и тем не менее после недолгих уговоров он согласился оставить след в перерождающейся Выксе.
Всё дело в настроении
В принципе самими граффити, как и людными сборищами, сегодня мало кого удивишь, и может сложиться впечатление, что завод вливает деньги в некую показуху, тем самым как бы отвлекая местный люд от насущных проблем. Но, поговорив с выксунцами, я пришел к другому выводу. Дело даже не в муралах, эстетика которых кому-то нравится, кому-то нет. Важнее, что благодаря этому необычному хобби Выкса чувствует себя в центре внимания, давая своим жителям повод гордиться ей, а еще — ощущение раздвигающейся перспективы. Фестиваль Art-Ovrag, прекрасный театр, художественные школы дают Выксе понимание, что она не находится в заложниках у комбината, что есть жизнь за границей прокатных станов. Все мышечные зажимы промышленного города, коверкающие его скелет, постепенно снимаются, и у горожан вместо апатии появляется желание и возможность что-то менять. В конце концов, это привлекает в Выксу новых хороших людей: вот мы же зачем-то приехали.
Впрочем, Выкса не намерена отказываться от своего исконного промысла, напротив, она планирует обратить в достопримечательности даже свои цеха. Еще одна фишка города — промышленный туризм, и при желании можно пройтись по ангарам действующего предприятия по производству труб и железнодорожных колес, но это только начало. В прошлом году стартовали работы по созданию грандиозного индустриального парка стоимостью 2 миллиарда рублей, куда перенесут оборудование из старых металлургических цехов, а также уникальное сооружение — водонапорную башню авторства Владимира Шухова, своеобразный прототип его более поздней работы, радиобашни на Шаболовке в Москве.
И главное, что привлекает в Выксе — ее иммунитет к промышленной меланхолии. Город живет и развивается, и не раздувает свои проблемы до масштабов вселенской кармы. Параллели с Челябинском, конечно, не везде уместны, плюс и у нас сейчас есть поводы для осторожного оптимизма, но всё же Выкса показывает хороший пример того, как город может переплавлять свое прошлое в свое будущее. У Челябинска в этом месте пока разрыв.
Впрочем, чем больше я смотрел на Выксу, тем больше вспоминал уральский город, который идет похожим путем, — Сатку. Здесь тоже есть градообразующее предприятие — «Магнезит», граффити от известных художников, классный центр с гостиницей и парком отдыха, а еще — невероятно харизматичный старый завод. Обожаю Сатку.
Другой пример — это Пласт: хотя он стоит на золоте стоимостью миллиарды рублей, выглядит город весьма скромно, хотя в последнее время старается прихорашиваться. Но системного эффекта, как в Выксе, нет: Пласт для своего предприятия не сын, а пасынок.
А чтобы закончить на позитивной ноте, вспомним еще один уральский город, куда мы всегда ездим с удовольствием, — это Троицк с его многочисленными храмами и отлично оформленным центром.