Позвонил в редакцию человек и говорит: завтра буду у вас в офисе, расскажу всю правду про СВО. Якобы он с кем-то созванивался в редакции и теперь готов лично прийти для интервью. Мы стали опрашивать сотрудников, кто именно с ним договаривался — оказалось, что никто. Меня попросили позвонить ему и узнать, в чём там дело.
Парень говорит, что по контракту находился за ленточкой и сходу начинает рассказ в духе «На западном фронте без перемен». Я ему мягко отвечаю, что ничего из этого мы опубликовать не можем, потому что, с одной стороны, гайки затянуты, а с другой (даже если абстрагироваться от цензуры), есть вполне здравое требование не быть голословным, а в его случае сделать это крайне сложно. Я спросил, обращался ли он в прокуратуру, полицию или куда-то ещё, он предсказуемо ответил, что нет, потому что это чревато последствиями.
Я спросил, чего он ждёт от нас. Он ответил, что насмотрелся всего, устал и хочет обо всём рассказать через наш сайт. Сказал, что уехал с фронта (легальность этого шага оценить не могу), ничего не боится, готов выносить сор из избы и осознаёт последствия. У меня ощущение, что пока не осознаёт. Он почему-то уверен, что его не найдут. Я попытался объяснить ему, что после такой публикации его будут искать стопроцентно и очень тщательно. И в любом случае мы не сможем публиковать всё, что он наговорит, если это не будет так или иначе подтверждено. Он крикнул «Всё понятно!» и бросил трубку.
Как к этому относится? Вероятно, он действительно разочарован. Действует импульсивно. Но в чём он разочарован? Какие розовые пони рисовались в его сознании до того, как он отправился туда? Многие из нас не испытывали иллюзий ещё 24.02.2022, а другим понадобилось оказаться там. И кому тут открывать глаза? Люди моего мировоззрения и так знают, что война — это жуткая вещь. Она сносит все ограничения, которые держат обществе на плаву. Странно преподносить это открытием. Кого он пытается просветить? Тех, кто верит в её мессианский характер, поглаживая пульт от телека? Они интернетов не читают, а если и читают, то не поверят. Назовут его трусом и предателем.
С другой стороны, когда-нибудь российскому обществу придётся слушать эти рассказы. Сейчас СВО оказалась в области бессознательного, и жизнь кажется почти нормальной, но рано или поздно её участники начнут возвращаться и рассказывать, рассказывать… Будут ли их слушать? Если это станет по какой-то причине модным, может быть. Но я не уверен. Одним будет слишком трудно осознавать, что именно они поддерживали, и они будут затыкать уши руками и обвинять самих участников в чём угодно: во лжи, в малодушии, в том, что «воевали неправильно» (Ремарк описывал это). А другие не захотят слушать, потому что для них не будет откровения, ведь всё описанное пронеслось перед их глазами ещё 24.02.2022.
Мы бы могли что-то вытащить из этой истории, но человек должен понимать ситуацию и быть готов к долгому и сложному разговору, из которого можно будет опубликовать, дай бог, один-два фрагмента. Но он, кажется, ждёт чего-то другого. Я вообще не понял, чего он ждёт. Возвращаясь сюда, кажется, он представляет себе совсем не ту страну.
Кажется уже столько было откровений на эту тему, что ничего нового рассказать уже ни один вернувшийся не сможет. Хотя зрителей исключительно телевизора, удивить, конечно, можно, но по телевизору такое не покажут, так что они не узнают.
Ко мне уже не первый раз обращаются с такими посылами: «Я тебе дам интервью твоей жизни». Побывавшие за ленточкой убеждены, что а) у них есть сакральное знание б) это взорвёт повестку. Многих ждёт разочарование, потому что в России все и так всё знают: может быть, это даже естественная реакция на травматическое событие. Кстати, и рассказы про ВОВ слушали запоем мы, внуки участников, и это звучало немного сказочно, как героический эпос. А по горячим следам, когда люди возвращались в 45-ом, думаю, настроение было совсем другим, и слушать не всегда хотелось, и тем более говорить.
Я, конечно, готов общаться с людьми, прошедшими СВО, думаю, через какое-то время это станет возможным. Но в любом случае нужно понимать исходные данные человека, иметь определённый лимит доверия к нему, понимать его характер. В этом смысле очень хотел обсудить всё с Вадимом Качкайкиным.
Но и собеседник должен понимать, что такие разговоры — это не лобовая атака. Люди в России не сидят и не ждут, когда же кто-то придёт и откроет им глаза.
Ну обычному человеку, скорей всего неизвестны все детали пиздеца военных действий, ему достаточно просто формулировки «полный пиздец», не вдаваясь в детали он понимает, примерно, что там может быть. Тот факт, что на подобных мероприятиях всегда случается полный пиздец ни для кого не нов. Странно, если это не так. Так чем тогда можно удивить? Абсолютно ничем. А детали мясорубки слушать мало кто захочет. Есть книги, типа «Ванька ротный», там достаточно написано, чтобы ничему не удивляться. Читать книги надо.
Да уж, книг и фильмов про войны столько, что вообще странно, что кто-то может верить в их душеспасительный характер.
В любом случае когда-нибудь будут новые книги и фильмы, но не сейчас. Сначала всё должно отлежаться, должно исчезнуть магнитное поле пропаганды, ну и самим участникам нужно будет всё это переварить. По горячим следам у них одни разговоры будут, а пройдет лет пять — думаю, многое поменяется.