Главный редактор Фролов читал ужасный текст, присланный накануне в полночь. В нём уживались огнеборец и блюститель порядка, автоледи и два киоска: с пенными напитками и сладкими лакомствами. Текст изобиловал странными метафорами (бессовестная пучина нигилизма) и вульгарными опечатками (с[м]рачное небо)
Фролов злился. Буквы разъедали глаза, а кофе горчил, как желчь. «Следствие установило, что место происшествия не установлено… Кретин!», — шипел Фролов, вымарывая повторы.
Очевидно, будущего в журналистике у автора не было. Жаль, думал Фролов. Этот паренёк (Никита, кажется) производил неплохое впечатление.
А вокруг тем временем происходила странная суета. Фролов поднял глаза. Возле его стола скучковалась почти вся редакция, и в центре образованного ими полукруга вспыхнул букет хризантем.
— Поздравляем! — провозгласил зам и на удивлённый взгляд Фролова ответил: — Юбилей у вас, Валентин Семёнович! Тридцать пять лет в журналистике. Срок! В общем, всего вам всего от нас всех.
— Повторы, — сморщился Фролов, слегка тронутый, но тут же собрался: — Всего мне! С такими текстами я до следующего юбилея не доживу! — он вонзил палец в монитор. — Где Никита?!
Никита смущенно выдвинулся вперёд. Фролов прохрипел:
— Чтобы я в полночь от тебя подобного не видел! — он обратился к притихшему коллективу. — И не только его касается! Вы сами читаете что пишите? Огнеборцы да блюстители! Небо им срачное!
Никита переглянулся с замом.
— Так это… — произнёс он. — Это же вы написали. Меня отправить попросили…
— Ну, — подтвердил зам. — Мы нашли ваш первый текст для газеты на резервном диске. Думали, вам приятно будет…
Фролов опустился за стол. Текст в самом деле был подписан его фамилией. Он перечитал его ещё раз, потом ещё, ласково обтекая взглядом огнеборцев и блюстителей, отмечая милые неточности и забавные опечатки. А потом зарыдал.
Круто! Смотришь на свой код многолетней давности и думаешь, какой идиот это написал? :)))