Лесные пожары на юге Челябинской области взяли поселки Джабык и Запасное в клещи, уничтожив более 70 жилых и дачных домов. И мысли жителей сейчас концентрируются вокруг двух вопросов: почему пожарные (а если брать шире — власти) позволили домам сгореть и как жить дальше? Мы побывали в обоих селениях накануне визита туда губернатора Алексея Текслера и поняли, что сегодня, 17 июля, ему предстоит крайне сложный день. Люди нагреты во всех смыслах.
Любовь Воронцова, устав созерцать разоренный участок, зовет нас обратно к воротам, которые теперь закрывают выход из ниоткуда в никуда. Хозяйка говорит, мол, там скамеечка есть, посидим. Но тут же спохватывается: а скамейки-то нет, сгорела ведь.
По участку Любови Воронцовой огонь прошел в парадоксальной манере, уничтожив всё, кроме деревянной бани в центре огорода с растущими вдоль ее стены лилиями.
Подобная картина в Джабыке встречается часто: 9–10 июля дул ураганный ветер, и огненные смерчи прошли по четким траекториям, поэтому тут и там встречается картина, когда рядом с уничтоженным домом стоит нетронутый.
Спасались от пожара кто как мог: на частных машинах, на автобусах, бегом, на велосипедах. Но это было 9 июля, когда огонь перекинулся на постройки, а до этого больше суток пытались тушить подступающее пламя водой, которую набирали из собственных запасов. Водопровод в тот момент уже отключился — не было электричества, от которого питались насосы. Ситуация просто патовая.
— Огонь вот оттуда перекинулся волной, — показывает Любовь Воронцова на лес, растущий на холме за ее огородом. — Пожарных тут стояло — целая колонна. Но пока наши люди бегали и тушили, они просто стояли и смотрели.
— Стояли и смотрели? Почему так?
— А не знаю, — устало пожимает она плечами. — Говорят, не было приказа.
Я бы, возможно, списал эту версию на эмоциональное состояние, но то же самое нам рассказали все владельцы сгоревших домов, с которыми мы поговорили — а это дюжина жителей Джабыка. Суть одинаковая: по версии погорельцев, возможность остановить огонь на подступах к селу была, но ею почему-то не воспользовались.
Наталья Лазарева, живущая на той же улице Мира, эвакуировалась 9 июля, когда дышать уже не получалось даже через мокрую тряпку. Ее дом почти не пострадал, но бросается в глаза новый дощатый забор, который восстановили накануне сотрудники МЧС. Забор начал гореть, когда хозяйки уже не было дома.
— Сосед мой из дома напротив, Роман, молодой парень, выскочил и потушил забор, а так бы весь дом сгорел, — объясняет Наталья Лазарева. — Ой, как я ему благодарна!
Она и другие жители рассказывают, что именно так удалось спасти часть домов, но тушили их в основном свои же односельчане, пока пожарные ожидали приказов.
— Самое интересное, что здесь же поблизости карьер, воды навалом, — говорит Владимир Гросс. — А пожар оттуда пришел, со стороны Запасного вот так вдоль по улице. Его ветром несло: где ветер сменил направление, там всё уцелело. Тушили, сколько могли, потом уже бесполезно было. У дяди моего старую машину спасти удалось, а новая сгорела.
Владимир разгребает пепелище дома своего деда. Жителям дали неделю, чтобы забрать уцелевшие вещи, но из ценного — разве что обгорелый металл. После обломки вывезет техника, которая уже работает в дальней части Джабыка. В кармане у Владимира бумага, которая дает разрешение на вывоз: для борьбы с мародерами в Джабыке работает полиция, и все машины с грузом проверяют.
Другой житель улицы Мира, который попросил не называть его, говорит:
— Знаешь, от отчаяния автомат хочется купить.
— Автомат? В смысле?
— Да потому что… — начинает он, показывая жестом, как поставил бы иных деятелей к стенке, потом отмахивается, садится на порог и закрывает лицо руками. — Ладно, это у меня крик души.
Дом у моего собеседника добротный и выглядит не так отчаянно: крыши нет, но стены устояли. Есть ли шанс восстановить?
— Восстановить? — поднимает он покрасневшие глаза. — Да тут так полыхало, что арматура в бетонных плитах поплавилась. Ты в дом-то зайди: плиты провисли, как гамак.
Внутри дома разруха и бетонный потолок, выгнувшийся, точно натяжной, когда топят соседи сверху.
— Я, главное, только-только теплую прихожую сделал, гляди вот, немного не достроил, — вздыхает он.
Жителям обещали компенсацию в двух формах: либо строительство другого дома, либо денежная выплата. Я спрашиваю хозяина, что выберет он.
— Ты что попроще спроси, — отмахивается мужчина. — Знаешь, если честно, не хочу я здесь оставаться. Хочу на малую родину уехать. Всё. Сыт я по горло.
Как и остальные, он говорит, что запах дыма чувствовался еще за неделю до основного пожара, то есть примерно с начала июля, когда загорелись леса под Парижем (Нагайбакский район). Почему их не тушили оперативно и дали огню подойти к жилым домам, мужчина, как и остальные, не знает. Когда я ухожу, он спрашивает:
— Ну, ты же не этот, не едрос? Ты же не думаешь, что я тут вру?
— Нет.
— Ладно. Пиши как есть. Мне уже не страшно.
Позже мы разговорили сотрудников МЧС, задавая им тот же вопрос: почему жители считают, что пожарные бездействовали? Нам ответили (но это нельзя считать официальным ответом — так, мысли вслух):
— Лесные пожары — это зона ответственности лесничих, а МЧС работает, когда пламя уже к жилым домам подходит.
— В этом же и вопрос: жители считают, что можно было спасти дома.
— Да я понимаю… — кивает сотрудник. — Тут дело такое: температура достигала 700 градусов Цельсия, что толку заливать водой? Она тут же испаряется. Даже авиацией мало что можно сделать.
— Проще говоря, инициатива была упущена? Надо было раньше тушить?
— Да, когда лес горит при таком сильном ветре, вариантов немного. Можно встречный огонь организовать, но надо, чтобы ветер был в другую сторону, а здесь… Пожар нужно было сразу локализовать и потушить, а его выпустили.
Накануне пожаров стояла засуха, и, по одной из версий, виноваты множественные разряды молний. Не исключают жители и намеренные поджоги ради того, чтобы затем спилить лес и продать условным китайцам, хотя сотрудники МЧС смотрят на это скептически: мол, по нынешним правилам пилить сгоревшее дерево нельзя шесть лет. А жители меж тем в один голос утверждают, что пытались привлечь внимание МЧС к проблеме, как только почувствовали запах дыма, но пожарные приехали, когда огонь уже наступал на село.
Наталья живет недалеко от улицы Мира. Женщина и ее семья уехали из Джабыка, когда полыхнули соседние дома.
— Муж говорит, мол, давай останемся до конца, когда дом сгорит, тогда и поедем, — вспоминает она. — А я отвечаю: что толку смотреть? Мы попытались выехать в сторону Еленинки, но стоял такой густой дым, что пришлось вернуться. В сторону Парижа тоже всё заволокло, и лес горел. Но позже немного раздуло и со второй попытки нам удалось проехать до Еленинки.
— И вы не знали, что стало с вашим домом?
— Нет, не знали. Но потом сосед позвонил и сказал, что дом уцелел.
— У вас отлегло?
— Это не то слово!
Сложная траектория огня превратила 8, 9 и 10 июля в жуткую лотерею: кому-то повезло, кому-то, в десяти метрах, нет.
Сразу после трагедии губернатор Челябинской области Алексей Текслер пообещал жителям помощь и поддержку. 10 тысяч рублей выделено на неотложные нужды, и их получили все, с кем мы общались. Но дальше начинается территория споров и сомнений. Например, компенсации в 100 тысяч положены тем, кто потерял имущество полностью, и 50 тысяч — если частично. Но дают их только людям, прописанным в сгоревшем доме, если же нет — отказывают. Многие удивляются, почему в качестве критерия выбрана прописка: у них есть документы на право собственности на дом и землю, они живут в поселках постоянно или сезонно и могут подтвердить это.
Впрочем, чиновники обещают разобраться. Министр социальных отношений Ирина Буторина пояснила следующее:
— Самый простой путь, если вы не прописаны в пострадавших поселках, — получить в сельской администрации справку о том, что вы, тем не менее, постоянно проживаете в Джабыке или Запасном с определенного периода. Мы будем рассматривать этот документ и принимать решение о выплате. Сотрудники Минсоца работают в поселках постоянно, каждый случай разбирают отдельно. Проще всего, конечно, с официально зарегистрированными жителями, но подать заявление о возмещении ущерба может каждый.
Но больше туманности с главным вопросом: помогут ли жителям обзавестись новым жильем? Власти предложили два варианта: либо построить дом своими силами, либо выплатить его стоимость деньгами. Сама по себе «вилка» альтернатив выглядит разумной, но жители переживают, что гладко будет только на бумаге. Они спрашивают нас, мол, какой именно это будет дом: пенопластовая «коробка» на сваях или всё же нормальное строение на фундаменте, из кирпича, с удобствами? Поскольку сроки строительства декларируются крайне сжатые, до конца сентября, многих пугает перспектива получить вместо дома некий самострой, сделанный для чиновничьих галочек.
В пресс-службе правительства Челябинской области нам ответили следующее:
— Прежде чем приступить к строительству жилья, необходимо провести оценку ущерба имущества. Эту работу по поручению губернатора ведет комиссия областного Минстроя во главе с министром Юлием Элбакидзе. Специалисты ведомства уже завершили опрос жителей: некоторые из них выразили желание построить жилые дома в связи с отсутствием другого места проживания, и вопрос строительства прорабатывается.
Что касается денежных выплат, то их размер пока не оглашается, но жители называют суммы порядка 1,5–1,7 миллиона, которые в предварительных разговорах обрисовывали им чиновники. Достаточно ли этого? Здесь мнения расходятся: одни ссылаются на резкое подорожание стройматериалов и считают, что подобных сумм хватит разве что на саму коробку без отделки и обустройства. А ведь частный дом — это еще и разводка трубопроводов, котел, отопление, ворота, гаражи и множество других весьма затратных вещей. Другие считают, что, если получат такие суммы, отстроиться смогут вполне: мол, дома в Джабыке в принципе не стоят слишком дорого — всё же глубинка, отделенная от мира 20 километрами крайне неприятных грунтовых дорог, которые накануне приезда губернатора утюжил грейдер.
Чиновники же, с которыми удалось пообщаться, тоже в некой растерянности. Говорят, ситуация у каждого жителя индивидуальная: кто-то жил в доме, кто-то на даче, кто-то имел все документы, кто-то — только часть. О компенсации за сгоревшее имущество говорить тем более рано — в приоритете сейчас жильё для тех, кто остался на голой земле без родственников и квартиры в городе.
Джабык и Запасное сейчас выглядят как лихорадочный сон. Здесь нет мрачности: мы были в солнечный день, когда сгоревшие улицы были полны народа, включая строителей, разбирающих старые дома. Но что действовало на нервы: это страшноватый контраст между голубым небом сверху и желтой, неопознанной землей снизу, словно результат дурного фотомонтажа.
Сейчас все мысли жителей о зиме: успеют ли они до холодов вернуться в ту точку, из которой уезжали 9 июля, спасаясь от пожара?
