На лестнице за табло вылетов, сгрузив на перила папку и живот, стоял энергичный Нейман. У Неймана — сеть продуктовых супермаркетов. Хороший еврей, без гонора.
— Привет, Георгий Иосифович! — обрадовался я. – Куда летишь? В Вену? Нет, у меня рейс на 14.10. Это во Франкфурт.
Разговорились о бизнесе.
— Да, со специалистами проблема, — согласился я. – Рынок труда за мной не поспевает. Полтора месяца как уволил начальника отдела кадров. Жук такой, брал знакомых. Увольнять потом замучались — и его, и знакомых. Теперь ищу надежного человека, чтобы комар носа не подточил.
Нейман оживился:
— Возьми Вадьку Силанова, вот такой парень! – Нейман сжал крепкие молоточки-кулаки. – Вот такой! – Молоточки побелели. Задранные вверх большие пальцы напоминали курки двух револьверов. — Он мне на аутсорсинге помогал с набором персонала для нового торгового центра в Федоровке. Гениальный парень. Юродивых за версту чует.
Гениального парня я встретил через две недели. Он представился специалистом по HR, сверкнул дипломом канадской фирмы, упомянул о работе в HSBC, и сразу расположил меня, затребовав внутренние инструкции для сотрудников нескольких отделов. Утром стало понятно, что за вечер он досконально изучил то, что мои творческие оболтусы не читают годами.
Целясь остреньким, как у дятла, носом, он задавал много вопросов, словно из нас двоих нанимался я. В нем чувствовалось умение брать контроль над ситуацией.
— Владимир Петрович, рекламное агентство – это, прежде всего, работа с клиентами, я правильно понимаю? – спрашивал он риторически, и я риторически кивал. – Нам нужны люди, лояльные к компании, взрослые и профессиональные. Люди, по которым будут судить о компании. Люди, которые будут жить для компании.
Словно уловив сомнение, шевельнувшееся у меня на губах, он пошел в атаку.
— Есть мнение, будто рынок труда в России находится в кризисе, так? Что компромисс — это нормально? Ничего подобного! – острый нос рисовал убедительную запятую. – Все дело в подходе и настойчивости.
Под конец беседы я спросил:
— Вадим, извини, если вопрос покажется бестактным. Почему… — я заглянул в резюме… — последние 9 месяцев ты был на фрилансе?
Острый нос наклонился, подумал и ответил:
— Все дело в двойных стандартах. Компании говорят: для поиска лучших сотрудников мы готовы на все. А через неделю выясняется, в приоритете не лучше, а побыстрее. Я, повторюсь, знаю о кандидате гораздо больше, чем он хочет, поэтому многих отсекаю еще до собеседования. Побыстрее – не мой метод.
Интернет, и особенно социальные сети, стали настоящей находкой для современных специалистов по персоналу, говорил Вадим. То, что раньше узнавалось через третьих знакомых, теперь выясняется за несколько кликов мышки. Соцсети, блоги, сайты развлечений, клубы — все это говорит о человеке гораздо больше формального резюме.
Скорее из любопытства, я дал Вадиму резюме уже уволенной Лаптитохской — знакомой предыдущего начальника отдела кадров, принятой им в обход здравого смысла. Через полчаса Вадим принес отрицательный ответ:
— Однозначно нет. Ирина Павловна занимается сетевой косметикой — с вероятностью 90% будет отвлекать ваших сотрудников ради личной выгоды.
Лаптитохская в самом деле превратила отдел в проходной двор, а ее увольнение растянулось на полтора месяца.
Вадим был принят в тот же день. В нашей успешной, но расхлябанной компании зародился культ жесткой дисциплины. Вадим принес с собой нечто чуждое лично мне, что-то из мира супермаркетов, японских заводов и корпоративных тренингов, но именно поэтому он так здорово дополнил меня и вечно взмыленного Николаева.
Вадим составлял графики опозданий. В каждом кабинете появился столик с бесплатными чаем, кофе и печеньем. Он завел список сайтов, запрещенных в рабочее время, в который, кстати, попал мой фаворит, блог известного дизайнера, фонтанирующий идеями разной степени бредовости. Не желая подрывать авторитет нового эйч-ара, я смирился с потерей, украдкой пролистывая блог на смартфоне.
Прошел месяц или полтора. Начальник отдела дизайна Павел Сачков жаловался на нехватку двух сотрудников. Старая песня: вакансия висит с лета, работы прибавилось, делать некому. Сачков продемонстрировал карикатуру, где он представал осьминогом, выполняющим четыре заказа одновременно.
— Слушай, Паша, — сказал я. – Сколько ты хочешь у нас работать? Месяц? Год? Или пять? Так если пять, давай искать сотрудников, которые будут работать не месяц и не год. Давай думать стратегически. Я верю в Вадима. Монтажников уже почти укомплектовали, дойдем и до вас.
— Только монтажников и укомплектовали, — ворчал Паша.
Умение Вадима игнорировать личную неприязнь было весьма кстати. Я не понимал некоторые его методы, как не знал, зачем мне список сотрудников, перебравших с алкоголем на корпоративе. Но в нем чувствовалось какое-то недоступное мне современное знание, и я доверился диктатуре корпоративной дисциплины.
После Нового года я задумался об исполнительном директоре. Исполнительный директор – мечта любого, кто начинал бизнес со степлера и двух компьютеров. Исполнительный директор — это когда твой бизнес возвращает тебе должки бессонных ночей и седых висков.
Но был и прагматичный мотив. Частые отъезды и все более навязчивая дружба с городской администрацией не оставляли времени на текущие проблемы. Формальный заместитель – Николаев – параллельно руководил отделом продаж, и мои обязанности выполнял на скорую руку.
В конце года мы получили новые места под наружку, подписали соглашение с телеканалом. Компании нужен был новый папа.
Я принципиально не хотел брать знакомого и попросил Вадима отнестись к вакансии с особой тщательностью.
Как-то в холле парижского отеля я пролистывал новости, когда глаза резанул заголовок: «Игорь Тепляков присоединился к Аквилон Групп». Тепляков – мастер рекламного креатива. Несколько раз мы подступались к нему, но, казалось, его обязательства перед «Астра-Мегой» не перешибить ничем.
Теперь у Теплякова контракт с «Аквилоном», а это две плохих новости сразу: он не с нами, он с конкурентами.
Я схватился за телефон.
— Вадим, — сдерживая голос, я расхаживал по гранитному полу отеля, — как мы упустили Теплякова? Сколько они ему предложили?
— Владимир Петрович, он все равно не подходил нашим критериям.
— Каким критериям?
— Вот смотрите, — Вадим постукивал клавишами. – Из его резюме…
— Резюме? Он прислал резюме?
— Само собой.
— Как «само собой»?! Вадик! Таких людей можно брать за «здрасьте». Он уже всё и всем доказал. Почему я не знал?
— Разрешите, Владимир Петрович, я все-таки закончу, — дятел барабанил по клавишам. – Из его резюме я взял не первый, астрамеговский адрес, а второй, личный, и отыскал его аккаунты. Во-первых, Тепляков является со-председателем ассоциации любителей экстремальных видов спорта и активно занимается сноубордом…
— Да хрен с ним! Сейчас каждый третий им занимается.
— Это не все, — бубнил Вадим. – В рекомендуемых им книгах я встретил «Лолиту» Набокова, — укоризненная пауза. — Да, «Лолиту». А из анкеты следует, что он поклонник Фредди Меркьюри…
— И что? Я потерял мысль.
Тембр моего голоса пугал француженку за стойкой. Вадим выдержал паузу, словно рефери перед объявлением победителя.
— Фредди Меркьюри был гомосексуалистом.
— У Фредди Меркьюри было четыре октавы.
— Но он был гомосексуалистом.
— У него было четыре октавы. Я уверен, Теплякова интересовало только это.
— А я не уверен…
— Вадим, у тебя какие-то проблемы?
— Нет. Я продолжу? Тепляков является принципиальным трезвенником и вегетарианцем…
— Вадим, я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Все, стоп! В среду в офисе. Буду ждать. Все. Отбой.
Что было – то утекло. К среде я заставил себя смириться с проколом, и теперь меня интересовал сам Вадим.
— Ты – профессионал, Вадим. Ты лучше меня разбираешься в людях, — начал я, плавно перекладывая бумаги. — Видимо, я выпал из тренда. Скажи, что плохого, если человек вегетарианец и принципиальный трезвенник?
Нос удовлетворенно приподнялся.
— Если просто трезвенник — это неплохо. А Тепляков агрессивный трезвенник, фанатичный, понимаете? Нет? Для него это какая-то навязчивая идея, ну как поедание сои, слышали? А еще вот, взгляните…
Он протянул планшет. На экране была фотография Теплякова. В семейных трусах он лежал на гальке. Кудрявый прибой. Две девушки с подводкой белой кожи вокруг легких купальников.
— Видите – «Крым, 2009».
— Вадим, я точно отстал от тренда. Ну и что?
— Как что? – взвился нос. — Да вы посмотрите, в каком он виде! У него, извините, задница торчит.
— И в сочетании с его любовью к Фредди Меркьюри ты делаешь какие-то выводы? А девушки что, трансвеститы?
— Не знаю, — задумался Вадим. – Понимаете, Владимир Петрович, если бы этот человек пришел к нам на собеседование, он, конечно, оделся бы в аккуратный костюм с галстуком, причесался бы. Но вот здесь он настоящий. Именно здесь. В этом сила Интернета.
— Слушай, человек на отдыхе. Он вообще может быть голым.
— Вот! Именно! Я согласен с вами – возможно, он нудист. Обратите внимание, какие загорелые бедра. Владимир Петрович, с вашего разрешения попрошу Ивана открыть мне доступ к соответствующим сайтам. У них есть свое сообщество.
— Вадим, погоди. Давай предположим худший вариант: Тепляков гомик, экстремал и нудист. Но ты видел его работы?
— А причем здесь работы? Я читаю должностную инструкцию, вот… «В обязанности входит…» Так, где это… «Выявлять потребности клиентов, помогать им в формировании технического задания, согласовывать предварительные эскизы/макеты…» То есть человек должен общаться с клиентами. По нему будут судить о компании. Он должен быть уравновешен. У него не должно быть второй жизни. Я, может быть, открою тайну, но не всем нравится жать руку этим… ну вы поняли. Меньшинствам.
— Слушай, Вадик, ты читал инструкцию. Это хорошо. А ты читал «Лолиту»?
— Пффф…Зачем мне ЭТО читать? Мне достаточно знать, что «Лолиту» опубликовало французское издательство «Олимп-пресс», которое знаете на каких книжонках прославилось?
Я еще раз всмотрелся в фотографию Теплякова и представил заголовок: «Извращенец пойман». Если вглядеться в пухлые губы Теплякова, в его мясистую переносицу и прозрачные глаза, можно принять и за извращенца. Да, есть в нем что-то похабное.
— Ладно, Вадим, бог с ним, с Тепляковым. Сейчас на повестке дня вопрос посерьезнее – как поиски исполнительного?
— Закинул удочки. Результат будет.
Через месяц я вызвал Вадима.
— Даже предварительных встреч ни с кем не было?
— Были. Резюме приходят, но пока ничего, — ответил он.
— Странно. Ну-ка покажи, — я пролистал разбухшую за последний месяц стопку. – А вот этот, Малеев Петр Николаевич – опыт работы впечатляющий… Чисто физиономически он мне нравится. С ним что не так?
— Малеев? – нос поднялся в атакующую позицию. – Нет, вряд ли. Зачем нам увлеченный алкоголик?
— Алкоголик? По лицу не скажешь. Да какой он алкоголик?
— Его e-mail зарегистрирован в клубе любителей кальвадоса.
— Вадим, странный вывод, ей богу. Кальвадосом не напиваются до похмелья. Тебе прямо не угодишь – один трезвенник, другой алкоголик.
— Это не все. Ему 41 год, а он увлекается авиамоделизмом.
— От тебя это звучит, как онанизмом.
— Вот, — Вадим подвинул планшетник. – Его последние работы. Смотрите, раскраску самолетиков сам придумывает. Дракончик какой-то что ли…
— В рабочее время придумывает?
— Не факт. Если человек в таком возрасте страдает инфантилизмом, это кое-что говорит о психическом здоровье. И подтверждение мы находим…
— Интересно, где мы находим подтверждение…
— Вот! Стишки. Полюбуйтесь. Перевод Шиллера. А вот тут собственные. Психиатрия видна невооруженным глазом.
У Вадима была поразительная способность помнить мельчайшие изъяны кандидатов.
— Психиатрия? — я пробежался глазами по зазубринам строчек. — Ну может быть. А ты не думал, что проблемы, обсуждаемые автором, могут волновать многих? Просто не все могут выразить?
— Но есть ведь кандидаты, которые не вызывают подобных вопросов.
— Или тщательнее скрывают?
— Ну хотя бы скрывают, а тут – душевный стриптиз. Далее, вот список его френдов. Я проверил: этот увлекается пейнтболом, вот здесь – женщина со слингами…
— Какими слингами?
— Это такое приспособление для переноски детей. В Интернете у них что-то вроде секты. А вот комментарий Малеева под ником Godz_19. Обратите внимание, анонимный комментарий с оппозиционными нотками…
Я выключил планшетник.
— Вадим, довольно. Малеев Петр Николаевич – это я. Ты только что не взял на мое место меня.
— Вас? – впервые нос неуверенно дернулся. – Но фото…
— Да, фото и имя я поменял. Но аккаунты настоящие: я ценю кальвадос и людей, которые его пьют, я строю авиамодели уже тридцать лет и планирую открыть магазин для авиамоделистов, я пишу стихи под псевдонимом Малеев, просто так, для развлечения, и да, у меня есть друзья, которые увлекаются пейнтболом. Я скажу тебе больше: я был в Коктебеле, курю сигары, читал «Лолиту», ношу шлепанцы и иногда – страшно признаться – слушаю Элтона Джона. Как, по-твоему, я в состоянии руководить компанией?
— Ну… очевидно, ваша вторая личность пока не сказывается на работе…
— Сказывается, Вадик, сказывается. Моя вторая личность сделала эту компанию. Мы работаем в бизнесе создания идей, и меня не интересует, что пил мой дизайнер перед тем, как сделать макет, ровно до тех пор, пока этот макет гениален. Меня не интересует ориентация наших монтажников, пока реклама не падает на головы прохожих. И поверь, моим клиентам без разницы, в каком виде отдыхают наши сотрудники.
Вадим обхватил тонкие плечи руками, втянул клюв и стал похож на воробья.
— Я допускаю, что вы исключение. Но фрики – это группа риска. Аномалии все равно проявятся.
— Люди, которых ты называешь фриками, двигают мир вперед. Не все, лишь малая часть – может быть, один из двадцати. Но ты оставил за бортом даже эти 5%. Мне не нужны фрики, но мне тем более не нужны узколобые идиоты, которым инструкции заслоняют горизонт.
— Владимир Петрович, вы утрируете. Таких идиотов мы не принимали.
— Нет, Вадим, одного я все-таки принял. Но это уже моя ошибка.