Егор

Ровно месяц, как погиб Егор, троюродный брат (рассказывал о нём в посте про Павловский Посад).

Тело так и лежит на месте гибели, и что делать с этой ситуацией — мы не знаем. По рассказам командира случилось следующее: подразделение Егора выдвинулось к линии соприкосновения и заняло позицию под неким мостом, где располагался укрепленный окоп. Продержаться нужно было пару дней, но оставили почти на две недели: зэки не подошли вовремя. Разведывательный дрон украинцев обнаружил позицию и её поразили (по разным данным) то ли танком, то ли артиллерией.

«В ту ночь не было ни артподдержки, ни лопат, ни еды, они в рации кричали, просили о помощи», — написала мне Таня, жена Егора. Ему оставалась неделя до отпуска, который несколько раз переносился.

Всех завалило наглухо. Егор был на наблюдательном пункте, и Тане объяснили, что по каким-то правилам войны по этому пункту вроде и не должны были бить. Но на войне как на войне. Поскольку Егор был с краю, его зажало, но он остался видимым. В ночь после гибели сослуживцы лазили к нему, опознали, прощались, вроде бы кто-то забрал документы, но куда они делись — непонятно.

Командир говорит, что для извлечения тел нужна тяжелая техника, а зона находится под обстрелом. Это можно понять, равно как понятны чувства тех, кто не может думать ни о чём другом. В таких случаях, наверное, лучше не знать.

Мама Егора и Таня связывались с частью, пока его гибель не признают. Вроде бы во внутренних списках он числится пропавшим без вести, но официально у него нет никакого статуса. Я отправил запросы в Министерство обороны, руководству Западного военного округа и Сухопутных сил России. Если есть идеи, куда ещё обратиться — подсказывайте. Часть, к которой он относился, находится в Наро-Фоминске (в/ч 31135), но кому там писать — вообще не представляю. У них только адрес для солдатских писем.

Надежд на ответ практически нет, как нет и представления, как эта ситуация может разрешиться. Чтобы зона завала оказалась вне обстрела, линия фронта должна сместиться на километры (если не десятки). Будут ли заниматься извлечением тел при нынешних рисках? Будет ли кто-то из военного руководства спускать по цепочке наши запросы? Маловероятно. Как именно подтверждается гибель военнослужащих в таких ситуация, я не знаю. Насколько понял, выживших очевидцев случившего нет, есть только те, кто видел тело, но достаточно ли их показаний — не факт.

Хотя вопросы выплат не поднимался, я вот думаю, что при таком отношении, возможно, компенсаций родственникам не видать. До СВО человек признавался погибшим через два года после окончания военных действий, но в апреле 2023 года эти нормы несколько смягчили: если военнослужащий пропал при обстоятельствах, угрожающих жизни, его могут признать умершим через 6 месяцев отсутствия сведений о нём. Но, во-первых, для этого сначала нужно признание человека пропавшим без вести, во-вторых, решение будет выносить суд, и отдельной задачей будет убедить его, что были те самые «обстоятельства, угрожающие жизни». Понятие не имею, как выглядит эта процедура, но предполагаю, что если суд не получит сведений от очевидцев или свидетелей происшествия (а через полгода где их найти?), то и признание погибшим может быть под большим вопросом.

Но пока главная боль — невозможность получить тело. После похорон можно уже отпустить ситуацию, а так — жизнь на крюке ожиданий. Некоторые родственники убеждают тётю Иру, что нужно надеяться до конца, но из того, что я узнал, надеяться можно разве что на голливудский сценарий.