Никогда в жизни не ездил столько по голому льду. В России само понятие гололед представлялось мне чем-то абстрактным; страшилкой из рекламы шин или, как максимум, наледью на перекрестке. Но 300 км дорог, которые сверкают нитями елочных дождиков в подмышках крутобоких гор, казались природной аномалией. Что, правда? Лед не кончится?
Не кончится. И он в Норвегии разный. Он может маскироваться под чистый асфальт — ступишь на такой и свалишься. Может образовываться из снежного наката или представать в самом первозданном виде, голубом и чуть бугристом. Смена настроения у льда происходит с каждым перевалом, и ты никогда не знаешь, какой именно лед — белый, черный или голубой, ждет тебя за следующим поворотом. Но то, что это будет лед — наверняка.
Мы стартуем в Тромсо, симпатичном северном городке, расположенном на острове и соединенным с материком мостом любимой норвежцами формы, которая повторяет профиль местных гор.
Население 68 000 человек (если верить гостиничному справочнику) делает Тромсо деревней по российским меркам, и пятым по величине «мегаполисом» по меркам норвежским. В стране живет 5 млн человек (еще 8 млн норвежцев обитают в США).
Но удивительнее другое: мы на 400 км севернее Полярного круга, но погода — как в центральной России в конце октября. Исторический температурный минимум лишь 18,4 градуса, а большую часть зимы на дворе около нуля и слабые полярные сумерки. С 21 января солнце уже находит в себе силы подняться над горизонтом, поэтому днем становится теплее, и если бы не холодящая влажность и морской ветер, климат можно было бы признать теплым. Норвежцы, видимо, и признают: ездят себе на велосипедах, ходят в майках, а иных детишек водят без шапок. Ну уж нет: от этого влажного ветерка хочется купить местную непродуваемую куртку и затянуть потуже капюшон.
Водители не обязаны использовать шипованные шины зимой, но на севере Норвегии используют почти повсеместно. Лед усугубляет довольно крутой рельеф местных дорог, и даже в городе встречаются подъемы, на которые дилетант на обычной машине вряд ли заедет. А норвежцы заезжают даже на моноприводе: разворачиваются задом наперед — и вперед. Так сцепление ведущих колес больше. Вот не знал.
Skoda подарила нам полную аутентичность ощущений, установив на все рестайлинговые Yeti нешипованные шины Michelin Alpin, созданные для мягких европейских зим. Надо заметить, отличных ход — мы же хотим испытать полный привод в условиях, близких к критическим, а тут с первых метров пути ясно — это они. Даже оставляя машину на ручнике на ином уклоне обязательно убеждаешься, что она не съедет вниз, как на салазках. Скользкость местного льда удивляет даже северных оленей: они перебегают дороги «вприсядку», катясь на своих широких «лапах», как на лыжах.
Миновав мост, который отделяет Тромсо от материка, а попутно и самую северную церковь Европы, внешне напоминающую айсберг, мы попадаем на загородную трассу с лимитом 80 км/час.
Дорога еще довольно чистая из-за высокого трафика, поэтому позволяет ехать под самый потолок ограничений. Но длиться это недолго, ибо едва мы сворачиваем вдоль рукава фьорда вглубь материка, начинается тот самый ледяной рай, причем начинается с этакой заманчивой асфальтовой колеи во льду, по которой едешь, что по канату идешь. Шаг влево, шаг вправо — хруст ESP.
Фьорды — это длинные заливы, уходящие вглубь материка на десятки и сотни километров. Они оправлены горами и скалистыми отрогами самых заманчивых форм, за что, видимо, удостоились отдельного названия. Из-за подобного рельефа погода в Норвегии весьма переменчива. Слепящее солнце вдруг закутывается дымкой, а ясный день сменяется пушистой метелью, почти непроницаемой для света фар. А главное, ветер. Иногда он здесь тихий, но гадкий, заползает во все карманы, молнии и под воротник, понижая субъективную температуру на десять градусов. А то вдруг разойдется не на шутку, будто где-то надул щеки здоровенный фен, и слушая его завывания, ты боишься высовываться на улицу. Напрасно: набравший силу ураган оказывается на удивление теплым, и подставляя под него лицо чувствуешь себя, как горнолыжник на крутом спуске — аж в ушах свистит. Можно стоять под углом к горизонту: воздух выдержит.
Но водителя такая вертлявость погоды бодрит, как кофеин. Давно не чувствовал себя за рулем, как выпускник автошколы, который опасается каждого поворота. Здесь не получается ехать расслабленно, едва глядя на дорогу, здесь ты, скорее, раллист, преодолевающий спецучасток. Ты едешь в затяжном повороте и по блеску полотна пытаешься отгадать, где покрытие обладает максимальной цепкостью.
Мы привыкли, что если стоит знак ограничения 40 км/час, «нормальный» водитель проедет на 80. В Норвегии в эту пору от знака 60 км/час веет сарказмом, потому что до этого лимита нужно еще доскрестись. Внезапная наледь в поворотах вкупе с европейской узостью дорог создает ощущение, что 60 — это уже превышение. Для российских водителей стоило бы развесить знаки 20, тогда было бы меньше внутреннего диссонанса от того, что реальный лимит совпадает со «знаковым».
Поразительно, но при таком дорожном распутстве здесь нет засилия паркетников. Вернее, их процент в заполярной Норвегии выше, чем в Европе в целом, но много на дорогах и легковушек, любимых европейцами универсалов, минивэнов и хетчей. Но для себя я решил так: в таких условиях полному приводу я предпочту хороший шип и ESP. Даже не сосчитать, сколько раз Yeti с его ненавязчивой работой ESP спасал нас не то что от рядового ДТП — от крэша, достойного первых полос газет. Ибо есть здесь не только скользкие обочины, но и обрывы, а еще — головокружительные мосты, изогнутые в проемах между скал этакими загогулинами.
Мы, вроде, из России, да и лихачить не тянуло, но нет-нет, да и подскользнешься где-нибудь. То на выезде со второстепенки машина дернется в занос от слишком бодрой работы рулем, а то в пологом повороте наступит вдруг невесомость, предвещающая недостаточную поворачиваемость. И каждый раз знакомый хруст (тормозов, не бамперов!) возвращал машину на безопасные рельсы.
Что касается полного привода, то он не обязателен, но желателен. В нашей стае был переднеприводный Yeti и как-то он не смог одолеть въезд на главную дорогу, правда, довольно крутой и обильно заледеневший. На помощь пришел норвежец, показавший нам трюк с задним ходом.
Полноприводные Yeti с пятым «Халдексом» не только взбирались на горы самостоятельно, но впечатлили темпом разгона по льду: иной раз от такого энтузиазма становится лихо, ибо одно дело разогнаться, другое — затормозить. А торможения больше зависят от резины…
Так что все-таки ESP и резина первичны. Полный привод экономит время, а тедвое спасают жизни. Местные на правильных шинах гоняют здесь с легким сердцем и превышением лимитов. Попробуешь удержаться за ними, слетишь в кювет. Шипы тут и рулят, и тормозят.
Мне нравится дух мягкого севера: вокруг вечные горы, вода невероятной прозрачности и густая-густая атмосфера, которая то нависает над тобой крышей облаков, то затекает в легких влажным воздухом. Но ветер! Иной раз остановишься щелкнуть какую-нибудь сопку, а фотоаппарат дрожит в руках под порывами, словно с перепою.
К вечеру мы добрались до деревушки Маланген Бриггер, где нас расселили по двухэтажным коттеджам — по одному на брата. Первые часы было жутковато: за окнами темно, воет ветер, а в туалете постукивает пластмассовая окантовка вентиляционной трубы, создавая полную иллюзию шагов в прихожей и стука. Три раза бегал открывать дверь, но за порогом был только ветер, теплый и равномерный, как затянувшийся ливень.
А утром ветер стих, и стал слышен прибой. За окнами была белая кардиограмма гор, а прямо за балконом шумела вода. Сходство с озером обманчиво, вода соленая, а значит, это фрагмент Норвежского моря, глубоко запустившего пальцы в местную сушу.
Кстати, очень понравилась норвежская кухня. Ели мы в разных местах, в неком «чуме», ресторанах и школьной столовой, и еда нередко была простой: картошка, мясо, рыба. Но в этой простоте и был, наверное, секрет, потому что норвежцы научились превращать имеющиеся у них продукты в нечто весьма деликатесное. Селедка в красном соусе — на вид, как бычки в томате, на вкус лучше, чем форель. Вот картошка, обычная картошка в фольге, масле и мохнатом слое каких-то трав. Тонко нарезанная соленая оленина. А вот что-то похожее на картофельные чипсы, на самом деле — рыба, раскатанная до нанометрического состояния. Ее делают один день в году, резко замораживая, нарезая на тонкие «лепешки» и высушивая под определенным ветром, не добавляя ничего, даже соли. Но больше всего нам понравился деликатес из школьной столовой: картофельное пюре, гуляш из оленины и сладкий клюквенный соус.
Обновление Yeti коснулось прежде всего внешнего вида, и большинство сошлось во мнении, что он похорошел. Круглые «пенсне» противотуманок уступили место актуальной нынче «фольксвагеновской» рублености, а противотуманки съехали на бампер и приняли традиционную форму. Сзади появились выштамповки, как у новой Octavia и новые фонари. Кроме того, Yeti обзавелся версией Outdoor, которую легко отличить по некрашенным накладкам на пороги и под бамперами: это если не повышает его проходимость, то делает поездки по бездорожью более расслабленными: если чиркнешь, не беда.
В остальном это все тот же старый добрый Yeti, с отличной эргономикой (можно сесть низко, как в легковушке и отрегулировать руль точно «по локтям»), с отменной управляемостью (на таких дорогах — не последнее качество) и хорошим уровнем комфорта. Ровность дорог, правда, не позволяла почувствовать подвеску, но я и так помню, что Yeti идет собрано, но не тряско.
В глубине материка горы наползают друг на друга, а то вдруг расступаются, образуя равнины. В отличие от побережья, климат здесь более континентальный, и зимой -35 — не редкость. Нам повезло, и за бортом было градусов пять, но я представляют термический шок у тех, кто заедет сюда в непогоду: из «околонуля» в крутой минус за сорок минут.
Норвежские селяне живут не так, как мы на Руси. Мы сбиваемся в кучи и образуем общины, деревни, колхозы, а то и города. Местный люд живет в домах, стоящих примерно на равном расстоянии друг от друга вдоль дорог, как километровые столбы, словно проблемы доступности магазинов, детских садов и школ не волнуют семейных викингов. А как по-другому: дороги прокладывают в более-менее горизонтальных плоскостях, а в остальном побережье — сплошь горы, вот и приходится домам нанизываться на узкие ленты дорог.
Дома, кстати, не выглядят богатыми, все больше из крашенного дерева, бордовые или желтые, с зелеными крышами или черепичными. А еще — никаких заборов и даже штор, заглядывай и заходи на частную территорию, местные даже бровью не поведут. Норвежский люд, признаться, вообще удивил: предполагалось, что север страны населяют этакие суровые викинги, обожающие истреблять чужаков словом и делом, а потому контраст с реальность получился ошеломляющим.
Я знаю, что нельзя судить о стране по четырем дням, но, по крайней мере, все встреченные мной норвежцы оказались удивительно общительными людьми. Таких людей ждешь встретить в Грузии или Египте, но не на окантовке Северного полюса. Скажешь продавщице, что у нее хороший английский, и она тут же поведает историю своей жизни: родилась в Швеции, учила язык в школе, жила в Канаде, приехала сюда… Спасибо — говорю и вежливо пячусь к выходу. А она гнет свое: мол, скандинавских языков так мало, что нафиг их вообще учить — вот английский, другое дело… Окей, спасибо, пячусь дальше. Ну так ведь у нас, говорит, даже фильмы все на английском, с норвежскими субтитрами — мы эту речь слышим с детства…
Где-то на подступах к острову Соммарой (Sommaroy) переменчивость погоды достигает апогея, и вместе с ранними сумерками (темнеет часов в пять) над дорогой сгустилась метель. Иногда из ее молочной тьмы проступает вдруг знакомая ядовито-зеленая жилетка, и ты тут же вспоминаешь все свои грешки: скорость, поди, превышал али по встречке гнал… Но жилетка — это не гаишник, а просто местный житель, слава им за предусмотрительность. А каковы местные гаишники я не знаю, потому что в тех краях встречаются они реже оленей.
У вас сложилось впечатление, что дороги в Норвегии дрянь и ездить по ним может лишь викинг на санках (был у них в древности такой способ развлечения). Так вот, дороги на самом деле прекрасные. Местами они очень узкие, но не потому, что норвежцам жалко асфальта, просто трафик иной раз — две машины в час (мы и какой-то заблудший универсал). 20 км едешь в полном одиночестве, сворачиваешь на могучий мост высотой в 40 метров и шириной в одну (!) полосу и думаешь: вот не лень же вам, друзья, было так заморачиваться ради поселков с населением этак человек 200, да хоть даже 2000? Какую бы дорогу построили у нас к экопоселению с таким поголовьем? Я скажу вам: ту, что это население натоптало бы по лесной чаще. А тут едешь по идеальной, пусть обледенелой, магистрали и упираешься в этакий уютный поселок в чарующем кольце гор.
Покрытие как будто в самом деле ровное. Только его не видно из-за снега, отчего не видно и обочины, и склона за ней, а потому мудрые викинги усеяли границы дороги вешками в виде оранжевых светооражающих палок. Они стоят здесь каждые метров 100 и несказанно выручают, ибо в темноте растворяются последние ориентиры. Уточню, что это не капитальные столбики, а воткнутые в снег «лыжные палки». Стало быть, минимум два раза в год по сотням километров дорог ездят люди (наверное, на квадроциклах) и втыкают/убирают эти вешки. Поклон.
А как они чистят сотни километров малонаселенных дорог? Еще как чистят. Снегоуборочная машина едет в таком темпе, что угонится не каждый, а крутые повороты посыпают мелкой каменной крошкой (пуляет по стеклам она, как у нас, спасает разве что низкий трафик и минимальное количество обгонов).
При этом система уборки снега как будто децентрализованна: техника стоит во многих частных домах, и их жители, наверное, либо получают ее в качестве рабочего инструмента либо покупают с помощью госсубсидий. Зато снегоуборщику не надо тащиться из областного центра: замело дорогу, позвонил Иванычу (окей, Бьёрнычу) и решил вопрос. Снегоуборочная техника нескольких видов: есть «ледокол», который пройдет хоть по метровому снегу, а есть скоростные машины со скребком, свернутым наподобии трубки, чтобы снег охотнее вылетал на обочину.
Вечером наша олимпийская сборная опередила норвежскую по количеству медалей. На лице аборигенов было разочарование, но они в силу своей доброжелательности скрыли это под соусом поздравлений нашим. Я был на эмоциональном взводе и меня это тронуло. Норвежцы пообещали в последний день олимпиады дернуть нас на 50 км, да не сложилось… Но улыбки с их лиц не пропали, ведь главное — вовремя напиться.
Что мы и сделали вечером. Я понял, что норвежцев привлекают россияне, как некие экзотические твари, про которых они слышали много плохого, но которые выглядят вполне людьми.
«Вы там все пьете водку», — убеждал меня 18-летний Оден, накачиваясь пивом и жуя местный табак, попробовать который я не рискнул. — «У вас там кровавый режим».
«Оден, поменьше смотри телевизор», — говорил я ему. — «И приезжай в Россию — тебе понравится».
Оден вообще был весьма приятным, не в меру общительным, а с ним было еще два Томаса — один очень пьяный, но внешне броский, как молодой Ди Каприо. Второй почти трезвый, худой и темноволосый, но оба тоже очень общительные. В какой-то момент я начал опасаться, не геи ли они, но тут пришли девушки, которых они называли женами, хотя они выглядели… кхм… не как жены. По крайней мере, они были их девушками, значит, с парнями порядок.
Я думаю, та безбоязненность и открытость встреченных норвежцев больше связана с географией: глухой север видит не так уж много туристов и живет, скорее, по законам села. В наших деревнях ведь тоже люди свободнее в общении и в целом «социальнее», чем сосредоточенные на своей деловитости жители мегаполисов. Как бы то ни было, этот фактор очень быстро расположил меня к Норвегии, и душевная красота еще рельефнее высветила красоту природную.
Зашли в магазин и вот что увидели…
Когда-то Норвегия была одной из самых бедных стран Европы. А чем тут жить? Они ловили рыбу, занимались чахлым сельским хозяйством и с северным хладнокровием ждали удачи. Она пришла с открытием эры нефтодобычи, но норвежцы не впали в олигархическую эйфорию: собранные нефтедоллары они положили в банки и стали жить на проценты, чтобы сохранить часть этих богатств последующим поколениям. Чтобы эффект был полнее, они ввели конские (пусть будут тюленьи) налоги на все, что можно обложить налогом, в результате, уровень цен в Норвегии получился шокирующим. Баунти — 90 рублей. Бензин — 100 рублей/литр. Рубашка обыкновенная — 4200 рублей (в Таиланде купил такую за 200). Машины… Машины дорогие: умножьте немецкую цену на 1,7-2 и вы будете близки к правильному результату. Средняя зарплаты при этом — 150-200 тысяч рублей и я завидую норвежцам, которые приезжают в Азию. Они там богаче местных царей.
Уехать c острова Соммарой оказалось непросто. Утром этот медвежий уголок расцвел вдруг северной пестротой красок, где желтая трава выгодно контрастировала с лазурной водой и белизной гор на горизонте. А какая тут атмосфера: начавшаяся было простуда прошла сама собой, нервная система перестала быть нервной. На каждом доме сушится пучок рыб, форелей или селедок, между домами бегают местные пацаны, под ногами хрустят осажденные на берег ракушки.
Тебя охватывает чувство оторванности от остального мира, возвышения над ним и северного спокойствия. А если выпить рыбацкого пива Hillesol, которое один пивовар варит только для своих — то ощущения умножатся надвое.
Как муха от клейкой ленты, отклеиваем себя от этого чарующего места, минуем кривой однополосный мост и берем курс на одно озерцо, где организаторы устроили подледную рыбалку (кстати, не поймали мы ничего).
А у меня нейдет из головы вид тяжелых американских внедорожников, которые то и дело попадаются навстречу или стоят близ местных домов. От волнения я даже забыл их сфотографировать, но вопрос остался: зачем в стране, где литр бензина стоит, как у нас такси, нужен многолитровый внедорожник? Внятного ответа у местных я не услышал, но оказывается, налоги в Норвегии тем ниже, чем старше авто, поэтому выкидывать годного американца смысла нет, а вот проходимость «тру джипа» выручает в те дни, когда обильные снегопады унижают снегоуборочную технику.
Но здесь много и электромобилей, причем Tesla Model S, которая была в норвежском топе продаж всю осень — не единственная сенсация. Встречались и другие, например, Nissan Leaf и малоизвестный у нас Th!nk (именно так, с восклицательным знаком). Надо отдать должное стране, ведь, может быть, Норвегия докажет совместимость электромобилей и холода. Впрочем, зимы здесь все равно мягче российских, так что нам тоже кое-что останется.
На рыбалке мы задержались недолго: перед отлетом очень хотелось посетить еще разок Тромсо. Стороннему наблюдателю он может показаться обычным европейским селом с кривыми улочками и умеренно-густой застройкой. При этом здесь полно баров и ресторанов, музей и арктическая церковь, центр дикой природы и самая северная в Европе пивоварня Mack.
Кстати, весьма хорошее пиво, темные сорта которого напоминают «Жатецкий гусь». Правда, сваренное вручную рыбацкое пиво — это совсем другая планета на фоне всего, что льется в банки и бутылки, но его нельзя ни купить, ни привезти. Становись рыбаком или журналистом — иначе никак.
Впервые за долгое время в последние часы меня давила тоска, что скоро все закончится. Многое осталось за кадром, многое — за душой, и если бы не норвежская дороговизна, я бы пообещал себе вернуться сюда еще раз. Впрочем, пообещать-то можно.
Из аэропорта села Тромсо самолеты в Осло летают 14 раз на дню. А из города-миллионника в России до Москвы — раза три в день (и всегда так, что выспаться не получается). Билет, кстати, стоит примерно 2500 рублей, и с учетом расстояния в более чем 1000 км — это по-божески. Правда, лоу-костер возьмет деньги за багаж и любую еду на борту, но это уже мелочи.
Улетая, я увидел закат. Голубое небо переходило в синий горизонт, а по самой его кромке шел четкий растаманский флаг: зеленый, желтый, красный. Я ждал, когда в небе появится лик Боба Марли. Из этих северных стран возвращаешься, как с курорта.
Благодарю Skoda AUTO Россия за поистине экслюзивный тур. Покупайте Skoda, а то мне еще на Камчатку охота
Большие джипы с «автоматом» удобны для буксировки тяжелых прицепов с лодками, яхтами, автодомами и тд.