Златоустовская улица на заглавном снимке за четверть века как будто не изменилась. Я хорошо помню, как шел по ней в больницу к деду. Была мрачная осень. Дед сильно болел, и Златоуст тоже. Я был в депрессии, город тоже. Стены крошились вместе со старой штукатуркой. И все тогда казалось беспросветным.
Мой дед, Александр Петрович, уже не вернулся из больницы в свою квартиру на проспекте Мира. И я тогда думал, что обречен и Златоуст.
У этого города было несколько ярких периодов, но они остались в прошлом. К началу нулевых он был оглушен и дезориентирован. В 2005 на его самом секретном предприятии, — Машзаводе, — в цехах с паркетным полом, где когда-то делали ракеты, собирали ужасные китайские автомобили Shuttle (это продлилось недолго). Выглядело так, словно мелкие падальщики доедают труп великана. Все в Златоусте ржавело и осыпалось, и казалось, на городе можно ставить крест.
И вот я вернулся сюда почти четверть века спустя, и оказалось, что настроение Златоуста изменилось.
Многие, глядя на фотографии из этой поездки, заявили: «Какая разруха!» Разрухи в Златоусте действительно еще хватает, но городу удалось локализовать очаги деградации. Ожоги кирпичной кладки проступают из-под штукатурки уже не везде. Иммунная система города снова работает, подавляя лишаи прошлого. Появляются и просто симпатичные места, где Златоуст выглядит совсем не таким, как в моих детских воспоминаниях. Здесь он кажется городом-курортом, которым из-за близости нацпарка «Таганай» и является.
Но прогресс дается городу не без усилий. Его самая роскошная улица называется Карла Маркса, и она завораживает своим замыслом. Это довольно широкая магистраль с неизменными в Златоусте трамвайными путями и домами-дворцами, стиль которых отдает классицизмом или даже античностью. Лет пять или шесть назад губернатор сделал в Златоусте один из «разворотов Текслера», заехав спонтанно на эту улицу и устроив разнос тогдашнему мэру за состояние ее домов. Несмотря на напор губернатора, решение вопроса затянулось до наших дней, но сейчас два основных дома, поправших под огонь критики (№ 8 и № 11) затянуты строительными лесами. Пусть не быстро, но дело идет, и я лишь надеюсь, что после обновления улица не лишится своего шарма.
Златоуст — это, строго говоря, не город-завод. Это город плюс завод, плюс еще завод, плюс еще, и все немного разные.
Когда-то это были башкирские земли. В конце XVII века первые русскоязычные поселенцы пытались найти в этих краях золото, но безуспешно. Точкой отсчета современного Златоуста является 1754 год, когда тульский промышленник Алексей Мосолов запустил тут чугунолитейный и железоделательный завод. Постройки тех времен, как я понимаю, не сохранились, но остался впечатляющий Златоустовский пруд на реке Ай и плотина.
После войны с Наполеоном началась вторая глава: в 1815 году в Златоусте запустили производство холодного оружия, и эта часть его истории стала, вероятно, самой медийной. В Златоусте не только делали первоклассные ножи, сабли, мечи, кинжалы, но еще и освоил искусство их гравировки, поэтому продукция имела как военную, так и эстетическую ценность. Один из руководителей завода, Павел Аносов, вошел в историю как человек, заново открывший формулу булата: особой оружейной стали с высоким содержанием углерода, который в составе карбида кремния образуем прочную, ковкую, но гибкую структуру, идеальную для холодного оружия. На памятнике Аносов изгибает заготовку из булата.
А накануне Второй мировой войны запустили третий крупный завод с заурядным названием Златоустовский машиностроительный, отстоящий от основного города километров на десять. Поначалу он выпускал только стрелковое оружие, но в конце сороковых, с началом Холодной Войны, переориентировался на баллистические ракеты морского базирования. В народе его знают как Машзавод, и с него начиналась история предприятия, которое затем получит название ГРЦ имени Макеева, а сегодня входит в госкорпорацию Роскосмос. Вокруг завода вырос отдельный район, который иногда называют Новым Златоустом. Старый и новый город связывает дорога, частично идущая через лес.
На Машзаводе работали мой дед и бабушка. Чем они там занимались, я не знал. Когда их не стало, я спросил отца, что именно делал на заводе дед, и отец ответил: «Я тоже не знаю». Меня это удивило. Да, режимное предприятие, но если до 17 лет живешь с родителями, что-то все равно услышишь. Отец на это ответил: «У нас в семьи никогда о работе не говорили. Вообще никогда. Услышит ребенок что-то, сболтнет в детсаду, кто-то услышит — и привет, статья». А недавно я вычитал, что в год, когда родился отец, СССР испытывал первую баллистическую ракету морского базирования и, не исключено, дед в тот момент был полностью поглощен этим проектом. Из его редких рассказов я помню лишь, что он как-то плавал на атомной подлодке, получил там плохо заживавшую травму и видел огромных белых тараканов.
С завода иногда доносились взрывы, от которых трясло стены и звенела посуда. Некоторые принимали это за землетрясение, но в детстве нас учили, что Уральские горы слишком стары, чтобы трястись (это не совсем правда). Когда мы спрашивали возвращавшегося с работы деда, что это там грохочет, он раздраженно отнекивался. «Что надо, то и грохочет».
А потом город попал в сильнейший шторм 90-х, и все его мегапроекты советской эпохи и более ранних лет оказались на грани выживания.
В эту поездку я впервые ощутил, что настроение Златоуста изменилась. Это чувствуется не только в архитектуре. Много машин, много мелкого бизнеса, много молодежи. Двадцать лет назад казалось, что все более-менее амбициозные отбыли в Челябинск или куда подальше, а сейчас видишь много детей, подростков, школьников, студентов. Порой мне казалось, что я нахожусь в одном из старых районов Челябинска.
Ренессанс случился в Златоусте не только из-за экономических факторов: сказать спасибо нужно и местным жителем. Мне врезалось в память, как в 2019 году они мощно выступили против планов строительства здесь завода по производству технического кремния силами компании-варяга «Силарус». Златоустовцы тогда боролись не только против экологических рисков, но и против барского отношения бизнеса и властей, которые, не подготовив почву, под Новый год тихой сапой анонсировали строительство предприятия как решенный факт. В разговоре с горожанами часто звучал аргумент: «Это наш дом, здесь отличная природа, мы не хотим это потерять». Златоуст, будучи насквозь промышленным городом, все эти годы развивает туризм, и эта часть его истории может стать его постиндустриальным будущим. За это люди и выступали.
Хорош ли Златоуст для жизни? Пусть об этом расскажут сами горожане, но из крупных городов Южного Урала он, вероятно, самый специфический. Здесь переменчивая погода, дождливое лето, очень красивая зима, фантастическая природа и лютый рельеф. Стоя во дворе, я фотографирую соседний дом, находясь на уровне его третьего этажа. Весь город состоит из лестниц, подъемов и спусков. В одну сторону идешь припеваючи, в другую волочишься, как навьюченный ишак, потому что холм круче, чем ты ожидал. Даже в мае на спусках в некоторые дворы у машины похрустывала АБС. «Как зимой ездим? — переспросил один из местных жителей, поднимаясь по лестнице из полсотни ступеней. — Цепи на колеса одеваем».
Златоуст очень разный. Например, на горе Бутыловка недалеко от центра расположился целый микромир из разномастных частных домов, похожий на деревню, но со своей трамвайной линией, которая идет вдоль досчатых фасадов и пыльной сельской дороги. Эта часть города является почти центральной, но не выглядит роскошно: здесь много всклокоченных домов, много пустых. Но подойдешь к краю забора, заглянешь за него, а там такой вид…
Сейчас у меня не осталось в Златоусте никого. И бабушка, и дед не были златоустовцами по рождению и оба попали сюда в рамках советского распределения, всю жизнь проработав на Машзаводе. Любили ли они Златоуст? Да, и даже больше. У нас в семье было что-то вроде культа Златоуста, который сравнивали с Челябинском и всегда не в пользу последнего (Челябинск вонючий, Челябинск шумный…). Златоуст превозносили за его невероятную природу, уединенность, за его парки, горнолыжные трассы, стадионы. Но мне всегда казалось, что как минимум бабушка тосковала и по своей малой родине, Подмосковью, и Златоуст был для нее не совсем отцом, скорее, хорошим отчимом. И когда не стало старшего поколения, наша связь со Златоустом прервалась.
Но у меня нет сожаления по поводу того, что я узнаю Златоуст все меньше. У него было два пути: либо побуреть и тихо сгинуть, либо найти новую колею. И в эту поездку я увидел совсем другой Златоуст, почти незнакомый мне, скрывшийся под обновленной побелкой, загроможденный китайскими иномарками, более живой, шумный, даже молодежный. Я рад за него. Ему идет. В конце концов, Златоуст — третий по населению город Челябинской области, и это не моногород: помимо старых индустрий здесь находится завод компании «Смарт» (семечки «Джинн»), бетонный завод ZZBO, предприятие «Стройтехника». Рядом проходит трасса М-5, а через сам город — железная дорога, Транссибирская магистраль. Да и туризм прёт: в отличие от многих подающих надежды городов, Златоуст уже оседлал эту тему. Я хотел остаться на ночь, но отели и хостелы были заняты, и в некоторых просили порядка 6000 рублей в сутки.
Чего я не увидел в Златоусте: это новых многоэтажных микрорайонов. Видимо, массовой миграции сюда, как в соседний Миасс, нет: Златоуст и расположен дальше, и слишком своенравный в смысле климата и рельефа. Это определенно город на любителя, но любители есть, да и влюбиться в него сложно: достаточно забраться на ближайшую сопку и глянуть вокруг.
Как будто бы настроение изменилось в глазах смотрящего )
А вообще очень интересно, конечно. Особенно на фоне личных воспоминаний. Уже не просто сухой отчёт.
Да, и в глазах смотрящего тоже. Но все же есть и какие-то объективные подвижки. Я же много езжу по городам области. Есть совсем уж депрессивный Бакал, и Златоуст был, скорее, таким. Сейчас пусть очагами, но он начинает обновляться. Понятно, что нужно сделать 100 дел, а сделано пока только 5 или 10, но сама тенденция.
Ну а так да: когда близкие там умирали, когда была осень, только-только закончились 90-е, понятно, что настроение было совсем паршивое. Весенним днем все порадостней выглядит.
Но я и с 2015 годом сравниваю: тогда все было примерно также, как в начале нулевых (и ездил в ту же дату в мае, день в день десять лет назад). И все же разница в плюс